Якутянин Алексей Кладкин в одиночку мог скосить свыше 5 га сена за 10 часов

Однажды в научно-популярном журнале «Наука и жизнь» отметили, что по трудоёмкости (затрачиваемых усилий в килокалориях) работа ручного косца находится на первом месте в череде профессий тяжелого физического труда.

На втором месте – труд шахтёра-забойщика. И здесь особняком стоит имя легендарного косаря Якутии Алексея Кладкина, который в 1938 году за 10 часов накосил 5,16 га травы! Это даже нынешним тракторам иногда не под силу. А тут обычный человек. Кто же он такой?

Алексей Иванович Кладкин родился в 1911 году в местности Дьиэбэгинэ на аласе Амыдай Черкёхского наслега Таттинского улуса. Член колхоза имени Сталина во время «стахановской декады» (как тут не вспомнить шахтёра-забойщика Стаханова) в один из дней 1938 года с 8 часов утра до 18 часов вечера выкосил 5 гектаров и 16 сотых травы на трудном заболоченном кочкарнике в местности Дьаам анныгар Дьуойа ата5ар, что до сих пор вызывает неподдельное восхищение и уважение у народа, а у иных пессимистов и недоверие. Тогда ему было 27 лет, и он выполнил за день 700% плана. 26 июля 2023 года исполнилось 85 лет этому трудовому подвигу.

Это неповторимое грандиозное достижение, измерив дважды, подтвердили документальными актами две комиссии – сперва сельсовета, потом райкома и райсовета. Известно также, что Кладкин во время стахановских декад в 1936 году выкосил 3,37 га, а в 1939 году – 5 га 7 сотых. Причём он был универсальным-стахановцем – однажды одним лишь топором за один день заготовил 10 кубометров дров (8 саhаан). Этого хватает на одну обычную семью на всю долгую якутскую зиму.  

Алексей Кладкин косил двумя специальными удлинёнными косами (захват ширины травы – 3 метра!) «Буу-скап» и «Кёмус туура», подготовленных известным кузнецом по имени Чыраапчык. После каждого прохода Алексея Ивановича ждал специальный старик-точильщик, чтобы он не терял время. Еду подносила ему жена (лепёшки да молочные продукты), которая, говорят, иногда не могла догнать широкий шаг мужа. Ну это, видимо, из разряда народных сказаний. Хотя из подкаста земляка Кладкина я услышал, что действительно его не могли догнать ни старик, ни женщина, такой широкий шаг у него был – так называемый шаг лошади. Росту он был высокого – порядка 190 см. 

Справедливости ради надо сказать, что после установления рекорда стахановца привезли в стан на санях, тащимых быком, где он отлёживался три дня. Столько он отдал сил. При этом в подкасте земляк сообщает, что он сел в сани, потому что поранил ногу. Говорят, были в то время богатыри, которые могли скосить по 3-4 га, но 5 гектаров никому не удавалось сделать, да и возможности вручную скосить такую площадь никому даже в голову не приходило. В нашем веке рекордсмены достигали разве что чуть более 2 га.  

При этом Кладкин славился и спорым строительством. В 1938 году в составе бригады из пяти человек за 15 дней в качестве мастера-прораба построил большой типовой коровник на 50 коров. В 1939 году после весеннего сева в составе бригады из семи человек за 15 дней заготовили лес и построили летний коровник (титиик) на 50 голов, а затем за 10 дней летний типовой телятник с полом, с отдельными помещениями на 30 голов и за пять дней – типовой коровник для 30 голов молодняка.  

В 1939 году Алексей Иванович уже в другой местности за день скосил 5 гектаров 7 соток, и у этого достижения было много свидетелей. То есть он доказал недоброжелателям, что может за день скосить 5 гектаров. Жаль, что свой рекорд не побил. При этом поступило много доносов на него. Как это узнаваемо – суть человека не меняется. Зависть – худшее из качеств. Из-за этого, говорят,  он неожиданно уехал из родных мест.  

Работал также в колхозе «Сокольников кууhэ». Руководил колхозниками на перевозке грузов в Аллах-Юнь, где тогда начали добычу золота, столь нужного стране. 

В 1942 году Алексея Кладкина призвали на войну из села  Чычымах, и весной он ушёл на западный фронт из Охотска. В 1944 году вернулся по причине тяжелого ранения. В 1948 году скончался от боевых ран…

У него остался один сын Алексей Алексеевич Кладкин. Стал трактористом. Работал на строительстве села Харбалах в родном Таттинском районе. В 1969 году уехал на родину жены в Оленёкский улус. У них родилось 7 мальчиков и девочка. Так что Алексей Иванович Кладкин оставил свой след и вечные рекорды, которыми ещё долго будут восхищаться.

__________________________________________________

Как было

Тойон-сенокос

На сенокос в средней России собираются, как на праздник. Быстро общиной скосят за несколько дней сена на несколько месяцев зимы. А в Якутии это тяжкий труд на всё лето и даже осень. 

Зима-то не в пример длиннее и холоднее. Помню, как родители с содроганием вспоминали, как их в школьные годы третировали старики, поднимая на работу ни свет ни заря. 

А я вспоминаю сенокос с тёплой ностальгией. В голодные 90-е отец приобрёл кобылу, которая исправно жеребилась каждый год. Вот для того, чтобы за ней и жеребятами ухаживали работники конезавода «Бёртё», что в Улахан-Ане, надо было ставить два стога. 

Косили на самом большом острове Лены Тойон Арыы, который растянулся на 42 километра. Заливные луга, которые с трудом даже в советские времена скашивали. Трава там стоит по грудь. Даже под осень на кэнчээри (трава, выросшая после сенокоса) приезжали  чурапчинцы. К тому времени трава успевала уже по колено вырасти.

Бате его друг-землемер Володя Максимов выделил 2,5 га между двумя протоками. Глубоченные были протоки – до 13 метров. В то время как средняя глубина Лены составляет  всего 6 метров.

Тогда в ходу были австрийские косы. Папа умел всё – на специальной маленькой наковальне молоточком правил косы, как бритвы. Сперва он показал проход по кругу между протоками. И мы с братом приналегли. Эх, как сладостно поёт коса, когда под её острейшим лезвием сникают налево пласты травы! Вы же знаете этот сладкий, свежий, ни с чем не сравнимый запах свежескошенной травы? А аромат разнотравья! 

Но сперва местные удивились – неужели вручную косить будете? Все они ждали тракторов (тогда «Синтаев» не было, были лишь коллективные) с припасёнными бутылками. Водка в 80-90-е была жидкой валютой. А мы молча  начали косить. За батей, ходко идущим впереди, шёл я. Брал метра полтора в ширину, оставляя «заусеницы» травы по бокам. За мной младший брат Володя, у которого след был в два метра, причем сзади оставалась лишь «выжженная» земля – ни травинки. Подходящие старики цокали языками – хорошо косит! Зато я шёл раза в полтора быстрее. 

Жара, стрекочут кузнечики и орут лягушки, пот градом. Устали, раз – и нырнули в прохладу протоки, смывая усталость и пот. Тут же всплёскивают огромные караси, показывая толстые золотые бока. Проплывают паровозиком за мамашами выводки утят. Рай земной! Отец землемера Володи вечером варит уху, в которой сверху плавают кружочки жира, и мы, сидя у костерка рядом с шалашом, хлебаем за обе щеки. Красота!

И за два дня скашивали мы эти 2,5 га. Затем ставили два стога по три тонны. Приятная усталость от работы, удовлетворение от сделанного – что может быть лучше?

А потом в ноябре на том же Тойон Арыы забивали жеребёнка, выросшего на тех же кэнчээри. Лёгкий морозец, розовый снег от заходящего солнца с алыми пятнами крови, где летом расцветут такие же алые сардааны. Свежая печень и кровь, употребляемые тут же. Так жили наши предки, так живём и мы.