Июнь 1941-го: как Якутия встретила войну

22 июня 1941 года началась война, задевшая своим черным крылом каждую семью. И спустя 80 лет мы помним…

Первый призыв – в июле 1941-го

Владимир Пестерев, кандидат исторических наук:

– В первые же часы войны вступили в бой якутяне, проходящие службу в РККА: командир батальона И.Ф.Ларионов, танкист Д.Д.Оллонов, будущий народный учитель М.А.Алексеев, всего около 1000 якутян.

23 июня экстренные выпуски газет «Социалистическая Якутия» и «Кыым» вышли с речью Молотова о нападении Германии на СССР. Позже в этих газетах начали печатать сводки Совинформбюро, развешивая их на специальных досках в центре города.

22 июня 1941 года издан указ Президиума Верховного Совета СССР о мобилизации по западным округам военнообязанных с 1905 по 1918 года рождения.

Из Якутии первый призыв был в июле 1941 года.
Всего в 1941 году было призвано 17079 якутян в возрасте от 18 до 50 лет.

Отвечавшие за мобилизацию начальники порой перегибали палку: были случаи, когда уходящим на фронт мужчинам не давали даже проститься с родными. Не повлияло ли такое отношение на возникшие вслед за этим случаи дезертирства?

Брат моей матери Николай Саввин, уроженец Булгунняхтаха Орджоникидзевского района, оказался в армии, когда ему ещё не было восемнадцати.
Летом 1942 года он работал на сенокосе, когда к берегу причалил пароход с призывниками. Он подошёл посмотреть и услышал такой шум, такую ругань – оказалось, двое сбежали. И вот, причалив к Булгунняхтаху, бросили клич: «Кто желает пойти в армию?» Мой семнадцатилетний дядя и вызвался. А то, что Николай Иванович Саввин не достиг призывного возраста, никого не смутило. Он стал наездником артиллерийского полка 45 мм пушек, а также подносчиком и наводчиком, погиб в 1943-м на Украине, похоронен в Полтаве.

Кстати, отправка призывников была не таким уж простым делом, учитывая наши расстояния.

Летом катастрофически не хватало пароходов. Призывников по Лене перевозили до Усть-Кута, затем по Ангаре до Иркутска. Зимой же везли на машинах – в пятидесятиградусные морозы, и не все выдерживали: были случаи, когда призывники, сильно простыв во время долгого пути, умирали. Некоторые из них до сих пор числятся пропавшими без вести.

Сборными пунктами якутян были станции Домна, Мальта, а на Урале – Бершетские лагеря и Челябинск, где их обучали полтора месяца, затем направляли под Москву, Сталинград, Ленинград.

Кроме людей, призывали лошадей: каждый колхоз был обязан поставлять от 10 до 100 голов молодняка в зависимости от численности табуна, при этом лошади не должны были использоваться на сельхозработах. Перед тем, как отправить на фронт, их объезжали и откармливали.
Якутские лошади использовались в основном в артиллерии, продовольственных и санитарных обозах.

Но забирали их не только в армию. Для нужд золотодобывающей промышленности было мобилизовано 19466 лошадей, а на восстановление народного хозяйства западных районов страны – 27 тысяч.

По данным Государственного комитета по статистике РС(Я), за четыре военных года поголовье якутских лошадей сократилось на 69 тысяч. Для сравнения: с 1917 года по 1941-й, почти за четверть века, оно возросло на 60 тысяч.

«Дети с 12 лет»

Валерий Корнилов, сотрудник отдела истории Якутского государственного объединенного музея истории и культуры народов Севера имени Емельяна Ярославского:

– Из-за разницы во времени Якутск узнал о начале войны только вечером.

В первую неделю войны в Якутский городской военкомат было подано 398 заявлений добровольцев – это серьёзная цифра для небольшого тогда города.

В нашей экспозиции о Великой Отечественной войне представлено уникальное фото, сделанное, предположительно, в июле-августе 1941 года на территории Якутского городского военкомата, которая сейчас относится к Литературному музею имени Ойунского.

Большинство тех, кто ушел отсюда на войну, прошло через этот военкомат. На ограде музея есть небольшая табличка, где говорится об этом, однако мало кто обращает на неё внимание, хотя это мемориальное место, сакральное.

Но вернёмся к началу войны. Добровольцы были не только в Якутске: за первую неделю по республике областной военкомат принял 230 аналогичных заявлений, в том числе телеграммами, радиограммами из отдалённых северных районов, откуда, кстати, призыва не было. Это было связано, во-первых, с малонаселённостью этих районов, во-вторых, с их труднодоступностью: организовать передвижение этих призывников было бы слишком затратным, их проще было мобилизовать на трудовой фронт.

С представителями малочисленных народов Севера было то же самое. Кстати, если мы возьмём, к примеру, знаменитого снайпера Кульбертинова, то в его первых представлениях к наградам, которые выложены в открытых базах данных, в графе «национальность» мы увидим «якут», и только начиная с 1944 года появляется запись «эвенк».

Что касается других категорий, не подлежащих призыву, то бронь – освобождение от мобилизации – в первое время полагалась, если говорить о сельской местности, механизаторам, трактористам, водителям, которые были очень нужны и в армии.
То же самое касалось работников речного транспорта и водителей, обеспечивающих грузоперевозки.

На горнодобывающих предприятиях, относящихся к разряду стратегических (это и сырье для промышленности, и пополнение бюджета), первично также не призывали тех, кто был непосредственно задействован в рабочем процессе, потом всё-таки стали призывать, но с условием – уходящему на фронт должна быть замена. Мужчин заменяли женщины и подростки, прошедшие соответствующие курсы.

Женщины стали механизаторами, кадровыми охотниками, лесорубами – словом, были всюду, где требовались рабочие руки, а требовались они везде.

Дети с 12 лет в том случае, если они нигде не учились, обязаны были трудоустроиться.
Что же до школ, то учебный план корректировался: в зимний период уплотнялся, а весной, осенью и летом было больше трудовых повинностей.

На время войны отменялись отпуска, выходные сокращались, или на эти дни назначались субботники по разгрузке угля, барж и так далее.

«Всё для фронта, всё для Победы!» – это был не просто лозунг, а закон военного времени.

Мой отец в войну был школьником, и он рассказывал, что их отправляли на уборку картошки без взрослых, которые были нужны на более тяжёлых работах. Самого старшего и ответственного назначали бригадиром.

Кулей не было, картошку собирали в кучи, потом подъезжали телеги, и они туда её пересыпали. Эти телеги шли на берег, и точно так же, пересыпом, выгружали картофель на баржи.

В обед дети доставали свои скудные припасы, взятые из дома, плюс к этому мальчишки охотились на водяных крыс, которые раньше у нас водились, а сейчас их нет – видимо, ондатра ареал заняла. Вот они этих крыс забивали палками, снимали шкуру и жарили на костре. При этом картошку, которую собирали, они не брали – ни одной. Взрослых, напоминаю, с ними не было, дети сами всё понимали. Вот такая ответственность у людей была.
Потому они и выстояли. Потому победили.

Фото предоставлено Якутским государственным объединенным музеем истории и культуры народов Севера имени Емельяна Ярославского.