«Я в музыке дарю свою любовь»

15 ноября на сцене Театра оперы и балета – концерт заслуженной артистки России, народной артистки Якутии Айталины Адамовой «Я в музыке дарю свою любовь».

Вместе с ней на сцену выйдут не только коллеги из родного театра, но и гости из обеих столиц, включая Николая Ерохина, певшего в «Аиде» партию Радамеса в паре с нашей несравненной Амнерис — Адамовой, Инну и Аллу Платоновых – сестер-близнецов (обе – сопрано), учившихся вместе с виновницей торжества в Академии молодых певцов Мариинского театра, его приглашенного солиста Карлоса Д`Онофрио, исполнившего роль Манрико на премьере «Трубадура».

А кроме шедевров мировой оперы, зрителей ждут балетные номера Екатерины Тайшиной, в которых задействован весь цвет якутского балета.

«Явление нечастое»

Разумеется, перед концертом все расписано по минутам, но Айталина Адамова, только что вернувшаяся с московской премьеры оперы «Поспешивший» по одноименной комедии Николая Неустроева, сумела выкроить время, чтобы рассказать о спектаклях и не только.

— «Поспешившего» мы исполнили в Центре оперного пения имени Галины Вишневской – он идеально подошел для этого спектакля, рассчитанного на камерную сцену. Постановка национальной оперы – явление нечастое, и сначала нам самим было не очень понятно, что и как, но с каждым разом мы все больше влюблялись в свои образы и саму оперу, и чем дольше она будет идти, тем ярче раскроется, станет богаче, насыщенней.

Для земляков в этом спектакле прозвучали прежде всего ностальгические нотки, а у ценителей оперного искусства, пришедших познакомиться с национальной оперой, конечно, могут возникнуть вопросы — это ведь не классическая опера, здесь много, например, речитатива. Но я люблю эксперименты на сцене и обеими руками за интересные постановки, поэтому хочу поздравить и композитора, и постановщика, и театр с такой победой.

«Поспешивший» для меня близок еще и тем, что это игровая постановка, а я в детстве хотела быть драматической актрисой. Сначала, правда, художником-мультипликатором, но потом – актрисой, хотя в этом нет ничего удивительного, мы же с сестрой – закулисные дети.

Однако при этом я была завсегдатаем комиссионных магазинов, где за копейки продавались виниловые пластинки с записями опер. До сих пор помню, как несла их домой, предвкушая очередную встречу с чудом.

Вообще, в ту пору по телевидению и радио часто передавали симфоническую музыку, оперы, балетные спектакли, и я все это смотрела, слушала, впитывала.

«Нарциссизм на сцене не прощается»

— Желание петь впервые осознала, когда в Майю, где мы жили, приехали с концертом наши оперные солисты, причем видела я их не только на концерте, но и у себя дома – они пришли в гости к родителям. Это было такое упоение, такая энергетика от них исходила…

Между прочим, записываться в музыкальную школу я пошла сама. Родители не хотели видеть нас на сцене – ни меня, ни сестру. Мамы и папы хотят своим детям прежде всего счастья – тихого человеческого счастья, а человек театра, человек искусства живет в своем измерении, и если он приходит к известности, то только через душевные муки, терзания и испытания. Нормальные люди эту профессию не выбирают.

Я самоед. Никогда не бываю довольна собой. Это, с одной стороны, плохо, с другой – хорошо. Для артиста довольство собой – это конец. Нарциссизм на сцене не прощается. Тебя должны любить, а не ты – сама себя.

Что же касается именно оперных певцов, то нам еще нужно настраивать организм, как спортсменам, разница лишь в том, что спортсмен в достаточно молодом возрасте оставляет свою карьеру, а певец при правильной «настройке» может петь до ста лет, низкие голоса вообще формируются только к сорока годам.

Хотя сейчас жизнь ускорилась, темпоритм ускорился, все меняется молниеносно, и певец может угаснуть быстро, как бенгальский огонь, поэтому очень важно научиться правильно распределять свои силы и возможности. Горячее сердце и холодные мозги – я это так называю, а то можно войти в образ и не выйти из него.

«Испытать себя»

— Но как заведующая кафедрой исполнительского искусства АГИКИ я хотела бы видеть у своих студентов больше энтузиазма и фанатизма. Без этого наша профессия не дается. Природные данные – это еще не все, далеко не все. Нужна огранка, а мастер-огранщик – ты сам.

Артист берет не только голосом, важно все – внутреннее состояние, кругозор, внешность, трудолюбие. Постоянно говорю своим студентам, что актер как человек публичный должен быть в том числе и иконой стиля, должен с достоинством нести себя, развивать себя и свое внутреннее «я». Без этого не преодолеть испытаний, которые выпадут на твою долю.

Артист – очень зависимая профессия, а оперный артист зависим втройне — от оркестра, хора, балета и, конечно, от постановщиков. Если режиссер готов к сотрудничеству, может тебя выслушать, принимает твои идеи, ты с ним как рыба в воде.

Я счастлива, что судьба подарила мне встречу с Фархадом Керимовым и его женой Юлией – концертмейстером. Мы друг друга понимаем с полуслова, на время работы становимся единым организмом.
Это помогло и при работе над «Трубадуром». «Трубадур» — это школа, вокальная и драматическая школа – по голосу, характеру, подаче, здесь нужны недюжинные физические силы, чтобы просто все это вынести. А нам мало вынести, мы ее до зрителя должны донести.

Но когда я подошла к Сергею Потапову с предложением о сотрудничестве, у меня сразу всплыла идея именно «Трубадура».

Это был мой дипломный спектакль и ставил его итальянский дирижер на сцене Екатеринбургской оперы. Конечно, это была классическая постановка. Да и сам театр – театр с историей, там пели Леонид Собинов, Сергей Лемешев, Ирина Архипова, и просто выйти на эту сцену после них мне, студентке Уральской консерватории, – огромная честь, а уж в «Трубадуре»…

И мне захотелось повторить это. Вернее, не повторить – повторить ничего нельзя, в одну и ту же реку не войдешь дважды, — а испытать себя. Как я проживу этот образ сейчас?

«Согласился на авантюру»

— Кандидатура Сергея Потапова, на тот момент не имевшего опыта оперных постановок, возникла в Русском театре на его спектакле «Дни Турбиных». У меня было такое ощущение, что я перенеслась в другое измерение, другое время, другой город, другую страну. Это было потрясение! Актеры не играли – они жили на сцене, и я после этого в прямом смысле слова летала, мне хотелось поделиться со всеми этим чудом. Наверное, это и есть счастье.

Так вкусно и интересно поставить классику – дорогого стоит, поэтому я и предложила ему взяться за «Трубадура». К моему удивлению, Сергей согласился на эту авантюру. Это сейчас его приглашают ставить оперы, а тогда это все-таки была авантюра.
В итоге появился спектакль, который без стыда можно вывозить куда угодно. Костюмы, сценография, грим – все это настолько стильно благодаря тому, что режиссер привел свою команду – сценографа Михаила Егорова, художника по костюмам Сардану Федотову, художника по свету Дениса Солнцева из Петербурга. Все выложились даже не на сто, а на двести процентов – хор, балет, оркестр, солисты. Это настоящий подарок для театра.

И я благодарна, что при подборе солистов учитывались мои пожелания.

Для Карлоса Д`Онофрио это стало первой серьезной работой на сцене, и он благодарен за это. Очень интересный певец. Аргентинец итальянского происхождения – это вулкан внутри! А партия Манрико требует именно такого накала, такой страсти, он весь как натянутая струна.

Что касается Михаила Пирогова, который спел Манрико во время второй премьеры, это уже маститый тенор, лирический по природе, но имеющий большой опыт и в драматических партиях. Очень доброжелательный, позитивный, очень хороший партнер.

Но что я хочу сказать – их нельзя сравнивать. Даже если они оба теноры, даже если поют одну партию – нельзя. Ведь фактура, темперамент, тембр голоса, наконец, национальность – все другое. И, кстати, когда великий Зураб Соткилава пел на нашей сцене Манрико на Международном фестивале Верди – он из-за повышенной сухости воздуха верхнюю ноту не брал. В театрах со сходным климатом устанавливают специальные увлажнители, но наш строился в свое время как дворец культуры. Потом Зураб Лаврентьевич говорил: «Вам молоко за вредность надо давать».

Приглашенному артисту в таких условиях сложнее вдвойне, и я благодарна Карлосу и Михаилу, рада, что мне довелось поработать с ними, ведь успех в немалой степени зависит от партнеров.

Я очень надеюсь, что наш спектакль проживет на сцене еще долго, и, кстати, он еще не закончен. Насколько я знаю, у Сергея есть еще идеи.

«В лачуге развития не будет»

— А мой крестный отец в искусстве — Андрей Саввич Борисов. Я была студенткой, приехала домой на каникулы, а они с Геннадием Петровичем Сотниковым, его соратником, как раз ставили «Нюргуна Боотура». Увидели, как я шла по коридору, у меня тогда была длинная коса, и он сказал: «Вот идет Туйаарыма Куо». А я эту партию знала – с первого курса учила все партии.

Позже он позвал меня на роль Марины Мнишек в «Борисе Годунове», потом была Кончаковна в «Князе Игоре», и обе партии я пела на сцене Большого театра.

Сейчас по инициативе Андрея Саввича строится Арктический центр эпоса и искусств с прекрасными залами и хорошей акустикой, где наконец-то можно будет петь, зная, что зритель услышит тебя.

Дело даже не в том, что наш театр — здание ХХ века, а на дворе уже ХХI, просто оно изначально, о чем я уже сказала, строилось как дворец культуры, где говорят и поют с микрофоном. Его акустика не подходит для оперы: большой процент красоты тембра и звучания оркестра просто-напросто «теряется».

Если ты, образно говоря, живешь в лачуге – развития не будет. А если человек приходит в настоящий храм искусства в полном смысле этого слова, он начинает тянуться к прекрасному, становится другим, и это не только к артистам относится, но и к зрителям.

Человек, прикоснувшийся к искусству, меняется в лучшую сторону, и в этом смысле оно сродни вере. Для меня как православного человека это очень важно.

Важный рубеж

— Говорят – все идет из детства. Так и есть. В родительском доме была икона, и мы, сделав что-то плохое, молились перед ней – просили прощения.

Повзрослев, я с третьего курса консерватории начала участвовать в конкурсах, а это огромный стресс, и в поисках опоры я стала захаживать в церковь. К тому же моя концертмейстер была очень набожным человеком и близкие подруги, Инна и Алла, которые приедут из Петербурга и примут участие в моем юбилейном концерте. Конечно, в таком окружении я не могла не задумываться о самом сокровенном. Ждала знака. И он был…

В ночь перед крещением я всю ночь слышала колокольный перезвон. Мы тогда приняли крещение всей семьей – родители, я с сестрой, наши дети. Мой муж тоже должен был креститься вместе с нами, он и машину вел, когда мы в церковь ехали – и тут ему позвонили с работы, и он умчался туда. Это было 7 декабря, а 26 декабря его не стало.

Выдержать такой удар без веры в душе нельзя. Только вера дает силы жить и направление – всему. А человек несет свой крест и исполняет свое предназначение – по мере сил.

В православии полувековой рубеж очень важен. С чем ты пришел к нему, каким. I Международный конкурс молодых оперных певцов, премьера оперы «Трубадур», нынешний концерт не состоялись бы без поддержки министерства культуры России, правительства республики и министерства культуры и духовного развития и, конечно, театра. Я ее очень ощущаю, эту поддержку и очень за нее благодарна. Вообще не люблю помпезности, я по натуре скромный человек, но все-таки первая премия на конкурсе Чайковского – это бывает очень редко, и я рада, что это начали понимать.

Все это – фестивали, премьеры, концерты – дает стимул и рост, желание творить, жить. Это подпитка и обмен энергией, идеями не только для артистов, но и для зрителей. Особенно в Год театра.
А вот о планах говорить прежде времени не хочу. Они есть, но то, что громко говорится, аукается по-другому. Хотя на будущее я смотрю с оптимизмом.

Фото предоставлено героиней материала и пресс-службой театра.