В Ситтинском наслеге Якутии издали книгу о земляках-фронтовиках

…Уже год как шла война. Пятеро парней из колхоза «Энгельс», получив повестки, отправились к месту сбора — за сорок километров с гаком. И вдруг тайгу огласил рев, от которого кровь застыла в жилах: на пути стояла медведица с медвежатами — из разинутой пасти слюна летела в разные стороны.

На волосок от гибели

Старший из призывников, Егор Гаврильев по прозвищу Чемекет, со словами «так и так погибать» схватил дрын и хотел идти на разъяренного зверя, но друзья повисли на его плечах, а потом долго стояли, боясь шевельнуться, под лютым взглядом дико ревущей медведицы – и неизвестно, чем бы дело кончилось, но медвежатам надоело топтаться на одном месте, а как только они укатились в сторону, с угрожающим рыком скрылась за деревьями и мать.

До Ситтэ добрались лишь поздно вечером. Оттуда – в Сангар и дальше – в Якутск, Иркутск. В Иркутске, подняв среди ночи, их построили и, разделив на группы, погрузили в вагоны.

Один из парней, Афанасий Попов, оказался в 288-м стрелковом полку II Украинского фронта. Несколько недель на курсах пулеметчиков – и со станковым пулеметом под Харьков. 15 дней боев, тяжелое ранение в грудь, девять с половиной месяцев в госпитале, три операции на легком с удалением двух ребер и возвращение домой в 1944-м. Уходил в июне – и вернулся в июне. А о той встрече с медведицей он много лет спустя рассказал сыну Василию. Записала эту историю его правнучка – ученица V класса Ситтинской средней школы Айыына Попова.

На поле Бородинском

А семиклассница Дайаана Николаева написала о своем прадеде Прокопии Соловьеве.

Один из первых трактористов наслега, он был мастером на все руки. Тракторы и сенокосилки приспособился ремонтировать так, что после замены запчастей на деревянные (родных-то не достать) техника работала безотказно. Да что сенокосилки! Раз в Ситтэ совершил аварийную посадку самолет, сломав при этом шасси, но после того, как Прокопий над ним «подшаманил», летчики сумели взлететь.

Он и прорабом был на строительстве школы, а по ночам мастерил столы, кровати, табуретки для менее рукастых односельчан – и ничего с них за это не брал.

В армии Прокопий работал по специальности – строил мосты. Под бомбежками и обстрелами… И на всю жизнь запомнил битву под Бородино и два памятника: один – на наблюдательном пункте Кутузова, другой — на командном пункте Наполеона. Они возвышались над смертельной схваткой среди воя и грохота, дыма и пламени, бушевавших похлеще, чем сто с лишним лет назад. «За десять дней ни один снаряд в них не попал. Ни один», — рассказывал он, вернувшись с войны.

От Бородино дошел Прокопий до Кенигсберга. «Два дня его утюжили – и авиация, и артиллерия, и все равно каждый дом пришлось брать с боем», — вспоминал он. А после их часть передали в ведение городской комендатуры, и они охраняли пленных немцев, разбиравших завалы на улицах бывшей восточнопрусской столицы.

Вернулся он домой в 1947-м, когда его уже и не чаяли увидеть живым. Зато радость была – как на день Победы: правление собрало народ, встречу организовали по высшему разряду. Односельчане с уважением смотрели на медали «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией», «За боевые заслуги». В 1948-м он женился. С женой Марией подняли на ноги десятерых детей – девять родных и одного усыновленного.

Матери Победы

…Из обоих Ситтинских наслегов, 1-го и 2-го, на фронт ушли 115 мужчин. Иные семьи проводили одновременно двоих сыновей, а то и троих: 34 ситтинца были призваны вместе с братьями.

Анна Гаврильевна Лукавина из колхоза «Энгельс» в голодные военные годы помогала односельчанам выживать – охотилась, рыбачила. И ждала весточек от своих парней. В 1943-м пришло извещение, что пропал без вести Алексей, в 1944-м – похоронка на Гаврила, умершего в госпитале города Баку. А в 1945-м, не пережив потери сыновей, скончался муж, Петр Петрович. Схоронив его, Анна Гаврильевна стала опорой дочери Евдокии, помогая растить внуков.

А у Марии Яковлевны Захаровой в один призыв попали три сына и зять. Старший и средний погибли в 1942-м – Игнатий в Смоленской области, Спиридон – в Орловской. На младшего, Петра, «черное письмо» пришло в 1944-м из-под Киева.

А они с мужем Матвеем Гаврильевичем в это время хоронили невесток: сначала одну, потом – вторую. «Слез-то нет, а горя реченька, горя реченька бездонная…» Некогда было плакать – детей полон дом, а их кормить надо. Помогая своему старику, Мария вершами ловила рыбу, ставила силки на уток. В 1951-м он умер, и она промышляла уже без него. Спали внуки на выделанной ею лосиной шкуре под сшитым ею заячьим одеялом. Одевала-обувала их с макушки до пят тоже бабушка – мяла кожу и шила при свете камелька рукавицы, торбаса, а на лето – легкие тапочки. Такой и запомнилась им навсегда – склонившись у очага с шитьем в натруженных руках…

«Даешь рыбу фронту!»

Колхозы помогали семьям фронтовиков и детям-сиротам как могли: «Киров» передал 200 килограммов картофеля, 100 кг молока, 200 кг рыбы, семь пар торбасов, «Энгельс» — 100 кг зерна, 100 кг молока, 200 кг рыбы, пять пар торбасов.

Но помогать надо было не только им. В 1942 году из-за чудовищной засухи – озера высыхали до дна, а зимой почти не было снега — из Чурапчинского района на север переселили 41 колхоз, 18 из них – в Кобяйский район. 1-й и 2-й Ситтинские наслеги приняли четыре колхоза: «Терют», «Андреев», «Кысыл сис», «Ворошилов».

«Не то 16-го, не то 17 сентября 1942 года председателей чурапчинских колхозов собрали в Нижнем Бестяхе, — вспоминал Семен Лавров, возглавлявший в ту пору колхоз «Андреев». — Барашков из райсовета, Сыроватский из Рыбтреста и третий – представитель обкома объявили о переселении на север, на лов рыбы, а кому куда отправляться – было указано в письменном распоряжении. «Продукты туда уже завезены, на берегу вас встретят с подводами, — заверили нас. — Дома построите сами, сено для своей скотины выкупите на месте».

Засим, пожелав крепкого здоровья и хорошего лова, эти трое отбыли, а сгрудившиеся на берегу люди остались ждать. Дни ползли за днями под детский плач и надрывный кашель – воздух уже был студеным, особенно по ночам, катила свинцовые воды река, а горизонт был чист – ни одного пароходного дымка. «Пароходы сейчас призывников возят, а вас заберут на обратном пути», — объясняли сведущие.

Ждать пришлось долго. А когда дождались и доехали до Кобяя, ступили на голый берег. Никто их там не ждал.

Первыми прибыли в Арылах 297 человек. Это была первая партия. Только первая. И хлеба у них оставалось 30 килограммов. На всех.

«Совершить невозможное»

«Дорог здесь не было, одни коровьи тропки, — писал в своих воспоминаниях Семен Лавров. – Через топи и кочкарник верхом на лошади попробуй продерись. А добравшись до 1-го Ситтинского наслега, увидели школу, контору, нассовет, магазин, два амбара, четыре юрты. Во 2-м Ситтинском наслеге – три амбара, две юрты. Это было всё».

В самих наслегах о распоряжении обкома не знали — вплоть до того момента, пока не увидели переселенцев у себя на пороге. И где разместить столько людей? Чем кормить? А дети? Им же учиться надо…

Но председатель совета исполкома 1-го Ситтинского наслега Семен Петрович Шарин совершил невозможное, обеспечив оказавшихся в Арылахе и Кысыл Кумахе чурапчинцев жильем и хотонами, помог с продовольствием, благодаря чему большинство из них остались живы, а заведующий местной четырехклассной школой Василий Егорович Колмогоров, чье имя сейчас носит Ситтинская СОШ, сумел устроить в интернат 72 ребенка и добился открытия пятых-шестых классов.

Поделились ситтинцы и охотничьим снаряжением, сетями, указали рыбные места, вспоминал Лавров. Была помощь и другого рода: если больные, еле держащиеся на ногах люди не могли выходить на лов рыбы, их подменяли местные. Но кто был в состоянии работать – работал. Для фронта. Для Победы.

Пулеметчик – первый номер

Семен Лавров, чьи воспоминания здесь приведены, родился в 1921 году в Хоптогинском наслеге Чурапчинского улуса. В армию был призван из 2-го Ситтинского наслега Кобяйского района в августе 1943 года.

30 кобяйцев и чурапчинских переселенцев добрались до Сангара, где их уже в количестве 200 человек забрал пароход, тянувший две баржи. Долгое путешествие закончилось на железнодорожной станции Даурия, где они, сойдя с поезда, получили обмундирование. Невысокий Семен сразу в нем утонул. Так бы и ходил чучелом, но там же, на складе, обнаружился земляк — все подобрал по размеру.

Началось обучение – гоняли до седьмого пота: изучали автомат, снайперскую винтовку, ручной пулемет… Пулеметчиком он и стал – первым номером — 339-го стрелкового полка 2-й танковой дивизии Приморской армии под командованием Еременко.

В боях за Керчь и за Бахчисарай получил два ранения, но оба раза возвращался к своим. А перед штурмом Сапун-горы приснился ему сон – дом, сестра Шура… Протянув ему складной нож с двумя откидными лезвиями, она надела ему на палец кольцо со словами: «Смотри не потеряй». «Живым вернешься, и детишек трое у тебя народится», — растолковали ему сон сослуживцы. С этим он и пошел в атаку.

…Грохот, взрывы, свист пуль, хриплый крик бегущих на врага солдат, и вдруг – тишина.

Смертию смерть поправ

Очнувшись в госпитале, он и там ничего не слышал — целый месяц. Все тело было заковано в гипс — только лицо открыто, ну и чтоб по нужде ходить, а сняли его лишь через полтора месяца, потом – массаж и лечение электрическим током, одно больнее другого. Но через два с половиной месяца он смог встать на ноги и обойти вокруг кровати. А его возвращение домой произвело форменный переполох – вперед него пришла похоронка.

Сестра Шура, приснившаяся ему перед последним боем, успела порадоваться чудесному спасению брата, однако вскоре умерла — и она, и трое её детей. Но надо было жить дальше — смертию смерть поправ, ради прошлого и будущего, ради тех, чьи голоса и лица он хранил в своей памяти. Инвалид-фронтовик, кавалер ордена Отечественной войны I степени, ветеран труда, почетный гражданин Кобяйского улуса Семен Иванович Лавров с 1989 года собирал сведения о чурапчинских переселенцах, принял самое деятельное участие в установке памятного знака своим землякам в Сангаре.

Вот выдержки из списка Лаврова: колхоз «Тенюргэстэх» — переселены 80 человек, умерли 39; колхоз «Терют» — переселены 189 человек, умерли 38; колхоз «Жданов» — переселены 152 человека, умерли 23, колхоз «Ыччат кюсэ» — переселены 52 человека, количество умерших неизвестно… Этот список на 20 страницах блокнота, хоть и неполный – свидетель времени, и ситтинские краеведы собираются передать его в Хатылы, в Музей переселения.

10 сентября в Ситтэ ежегодно отмечают День памяти чурапчинских переселенцев. Из 559 человек, переселенных в 1-й и 2-й Ситтинские наслеги, 144 упокоились здесь, так и не увидев родных аласов…

Поисковая работа «ситимовцев»

Нынешней зимой учитель географии и экологии Ситтинской средней школы Анна Лазарьевна Сивцева издала к годовщине Победы книгу «Не забудем – помним, благодарим». В ней – все рассказанные выше истории. Но не только – здесь собраны материалы поисково-исследовательской работы участников краеведческого кружка «Ситим», который Анна Лазарьевна ведет с 2003-2004 учебного года. Статьи и доклады ее самой, ее учеников и коллег, публиковавшиеся в газетах: улусной — «Дабаан» и республиканской – «Кэскил»; сценарии музейных уроков, композиций и памятных мероприятий, посвященных «великим тем годам», стихотворения школьников, проектная работа творческой группы учителей Ситтинской школы.

Книга вышла тиражом 100 экземпляров, а издать ее помогли Анне Лазарьевне муж и дети. Прочесть же ее можно пока только в библиотеке Ситтинской школы, в улусную доставят, как только смогут.

Автор книги выражает признательность своим ученикам и всем, кто помогал ей в работе над книгой, в особенности заведующей Тыайинского детсада Марии Александровне Захаровой, верставшей книгу, и научному руководителю Улусного литературного музея имени Николая Лугинова Розе Андреевне Ивановой – наставнице кобяйских краеведов.

Хоть Ситтэ и относится к числу труднодоступных, поисковики планомерно работают в библиотеках и архивах — районных и республиканских. Кстати, долгое время 23 ситтинца считались без вести пропавшими на фронтах Великой Отечественной, и именно земляки-поисковики сумели установить по документам судьбу 13 из них. И работа эта продолжается.