Выясняются все новые подробности о подвиге штурмовика Андрей Григорьева с позывным «Тута». В интервью каналу WarGonzo он рассказал, что бой, заснятый камерой ВСУшника, которого он одолел, случился в первый день его пребывания в тылу врага.
«Ты же раненый и голодный»
Наш боец уже потерял напарника и сам был ранен, и его противник об этом знал: «Ты же раненый и голодный, сдавайся. Ничего плохого мы тебе не сделаем, подлечим, на обмен пойдешь», — говорил он ему, а на деле – тянул время, ждал FPV-дрон. Когда «фэпэвэшка» поразила сарай, в котором прятался Тута, спасла его быстрая реакция и груда книг, принявшая на себя осколки. А вслед полетела брошенная ВСУшником граната, после чего в дверном проеме возник он сам. Тута дал по нему короткую очередь, но все пули ушли в автомат врага, после чего и случился тот бой, который увидел весь мир.
— Я не заметил камеры. Но знал – мы оба знали – выживет только один. Я боялся только одного – что к нему придет подмога, поэтому надо было быстрей кончать его и уходить.
Но одна рука была ранена, и вторая, прошитая в бою из калаша полгода назад, тоже действовала не в полную силу.
А во время драки броник порвался, и ухо, по которому полоснул его же ножом противник, не давало надеть шлем, так что он оказался в прямом смысле слова «раздетым» после схватки, из которой вышел победителем.
«Точно якут»
Подобрав магазины поверженного врага и его «радийку», наш штурмовик спрятался в другом сарае, где было два выхода и – о радость! – бутылки с водой. Там из разговоров ВСУшников по рации узнал, что к нему направляются шестеро.
— Они знали, что я ранен. И обсуждали – тувинец я или якут.
Один проявил завидную осведомленность: «Точно якут. У него нож якутский». Потом, судя по голосам, они разделились и встали с разных сторон сарая. Полетели гранаты, от которых раненый Тута умудрялся уворачиваться, чему помогла капитальная стена, разделявшая сарай надвое: укрывшись за ней от броска спереди, при броске сзади он перемещался на другую сторону, слыша: «Э, ты живой там?»
Но когда они послали одного проверить, Тута уложил его на месте, и тут же в дверной проем влетела дымовая шашка. Намочив подобранную в сарае тряпку водой, он дышал через нее, слыша споры за стенкой: «Иди проверь!» — «Сам иди!» Желающих не было, но одного в конце концов заставили: в дымке Тута увидел его силуэт и дал очередь.
Раздался вопль «я триста!», его быстро откатили, а Тута, бросив вслед гранату, услышал мат-перемат, и его стали забрасывать гранатами в ответ. Потом сарай подожгли. «Угорит сейчас», — раздалось снаружи, но вода была, и Тута сумел погасить пламя.
Было уже ближе к полночи, когда, провозившись с ним три часа, ВСУшники ушли.
— Думал, караулить кого-то оставят, но нет, не оставили.
«Подкрепление у него»
Выбравшись из сарая, Тута спрятался у забора, откуда увидел, как в седьмом часу утра к сараю подошли человек десять с РПГ. Долбанули из него, и он опять услышал: «Ты там живой?» — и, не получив ответа: «Сдох». Но внутрь уже не сунулись, очень вовремя получив приказ выдвигаться.
А Тута связался по рации с комроты, который приказал ему произвести разведку. Да он и сам осторожно заглядывал в попадавшиеся на пути дома и сараи в надежде раздобыть чего-нибудь поесть. И курить хотелось. Свои две пачки остались в РДшке убитого напарника, а на земле, как назло, ни одного окурка, хоть самого завалящего… По правде, одна-то сигарета у него была, но он сразу дал себе зарок – выкурить ее, когда все будет позади.
И тут ему несказанно повезло — он нашел склад с боеприпасами, да еще никем не охраняемый. И как же вовремя!
Вражеская радийка исправно продолжала держать его в курсе дел: они знали, что он жив — не знали только, что вооружился с их же склада, где было все – автоматы, гранаты, взрывчатка – вплоть до РПГ и огнемета «шмель», от которого, правда, Туте не было никакого проку – он не знал, как с ним управляться. Не смог он справиться и с затвором пулемета — раненый, замерзший и голодный.
…По его душу они приехали на бронетехнике. По ней он ударил из РПГ, по соскочившим штурмовикам — из автомата, швыряя и гранаты. Но то, как быстро они отошли, его удивило — впрочем, причину опять выдала рация убитого врага: «Подкрепление у него — когда только успели подойти!»
«Прямое попадание»
18 ноября наши и правда пытались зайти в поселок, но хохлы били по ним из 120-ки. Тута хорошо слышал своих – крики, стоны, чей-то плач, и это доводило его до исступления. И когда он обнаружил не подозревавший о его присутствии расчет ВСУ – один принимал координаты, другой заряжал, третий копался внизу – двоих положил сразу, а потом отправил к ним и третьего, при виде неминуемой смерти заоравшего «сдаюсь!» Но в ушах у него стояли крики тех, кого только что разносила в клочья эта 120-ка.
Доложив, что устранил ее, услышал по рации: «Красавчик».
19-го ему снова повезло опять наткнуться на склад, на этот раз с горючим: под маскировочными сетями стояли бочки – полнехоньки. Вернувшись к складу боеприпасов, он забрал оттуда полкило пластида – этого хватило, чтобы все там взлетело на воздух. Были опасения, что этим он обнаружит себя, но рация убитого в рукопашке хохла выдала: «Прямое попадание 120-кой!» — они решили, что по складу с ГСМ отработала гаубица.
Связавшись со своими, Тута доложил об обстановке в поселке, обнаружении складов и уничтожении одного из них – и получил приказ отходить. Но ночью шансов сделать это нет – тепловизоры выдадут. Да и сил становилось все меньше и меньше.
«Друзья предупреждали»
А ночью во сне пришли друзья – убитый в первый день напарник Гик и погибший за несколько суток до этого Пират. Пират рассказывал Гику: «Вот тут мои кишки разметало», — и показывал на место неподалеку от укрытия Туты.
— Я не понял тогда, что это они меня предупреждают. Дошло только тогда, когда выбрался из укрытия, и на этом самом месте попал под сброс гранаты с дрона. А броника на мне не было и шлема тоже – они возле того, первого, хохла остались. Осколки ушли под лопатку, в грудь, голову и ноги.
Заполз обратно в сарай, попытался перевязаться, потом, понимая, что оставаться там опасно, выбрался и спрятался, как сумел, но сарай оставался в поле зрения.
Вскоре туда подвалила группа в гражданском – но из-под курток и пальто виднелись бронежилеты и автоматы. Были среди «мирного населения» и две женщины, одна из которых, молодая, показывала на сарай: «Идите проверьте. Он туда зашел, кое-как ковылял. Умер уже, наверное, без врача». Снова в сарай полетели гранаты, но зайти туда желающих не нашлось. Один принюхался, и до Туты долетело: «Он уже воняет». Удовлетворившись этим, они ушли, а Тута забрался обратно в сарай.
Защита рода
На этот раз ему приснились жена с дочкой. На телефоне в их руках высвечивалось время – 14.26. В это время он и пополз к своим – пополз «внаглую», по открытой местности. Ну а что оставалось делать, если над лесопосадками рыщут дроны…
Зато тут ходили люди – он порой видел их метрах в десяти от себя. Так он полз три часа, но был все еще в опасной близости от покинутого поселка. Укрытие Тута нашел в вездеходе МТЛБ, на броне которого лежал давно погибший солдат. Там разжился целой шоколадкой, водой – хоть и полбутылки, а чуть-чуть жажду утолить хватит, и главное – сигарет хоть завались, четыре пачки! Но было холодно, очень холодно… И тут к нему пришли его дети – все пятеро. Он видел их так явственно, будто они и правда были с ним, прижимались к нему. Младших он пытался отогреть своим теплом, подбадривал: «Не бойтесь». А старший сын, глядя на это, сказал: «Они совсем замерзли. Уходить надо». Проснувшись, он так и сделал.
Когда полз по полю, небо над головой затмила целая туча дронов — четыре бабы-яги и штук двадцать «сбросников» и «камикадзе».
— А у меня только два магазина… Но дроны прошли мимо. Оказалось, это 9-я рота выдвинулась с бронетехникой, и они к ним летели. А ту «мотолыгу», где я ночью прятался, подорвали. Вовремя мне мои дети подсказали оттуда уйти… Что ни говори, а защита рода – это не просто слова. Спасся я благодаря этому. Благодаря своей семье. Потому что думал о них и очень хотел вернуться к своим детям, к жене, братьям, сестрам. Нас у родителей девять было, я восьмой. Я обещал им вернуться живым.
«Стреляйте каждые полчаса»
— Меня ведь тогда и свои подстрелить могли. Я весь был грязью заляпан, да еще грязь тамошняя липнет так, что с ботинок ее ножом срезать надо. Кто тебя в таком виде узнает?
Когда Тута связался со своими, друг порывался приехать за ним на квадроцикле, но он остановил его – за двумя дроны точно будут охотиться до победного. Сказал только: «Стреляйте каждые полчаса», — и полз на звук этих выстрелов. И каждый раз оказывалось, что он забрал то сильно влево, то сильно вправо, но очередной выстрел возвращал его на путь истинный.
А когда впереди показались какие-то гаражи уже на окраине Угледара, над ним опять завис дрон. Но он ведь почти добрался до своих! И Тута спросил по рации: «Братан, это ты?» — но рация буквально взорвалась заполошным: «Не я! Беги, беги!» И тут же дрон произвел сброс.
— Кинул, и на этом у него боеприпас кончился. Я ему даже «фак ю» показал на прощанье.
Спрятавшись в гараж, Тута напряженно вслушивался, чтобы понять, где он. Из соседнего гаража слышались голоса, но говорили не по-русски. На каком языке – в шуме ветра было не разобрать. Наемники? И вдруг услышал голос друга.
— Они по-якутски говорили, а я не расслышал! Когда друг меня обнял, я заплакал.
А потом вытащил свою сбереженную во всех передрягах сигарету.
— Какая она была вкусная! Четыре дня в кармане держал.
«Чтобы сыновьям не пришлось воевать»
В госпитале у него обнаружили три ножевых ранения, 14 осколочных. Осколок, застрявший в глазнице, вытащили, остальные трогать не стали.
— Тот, что у сердца сидит, колет, когда сижу или лежу. Одно из ножевых ноет от холода. Остальное не беспокоит. А нож мой у наших пацанов остался. Прислали мне его фотографию. Вот, пишут, тот самый нож. Легендарный. А видео то я досмотреть не смог. Трудно. Оно еще длинное такое. Я думал, мы с ним минуты две дрались. И что он там мне говорил, и что я сам ему говорил – не помню.
Контракт-то у меня с 4 апреля 2024 года. За это время восемь боевых заданий было. Ну, первый бой еще ничего не значит, второй тоже. Вот третий и четвертый – уже да. А после пятого и шестого ты – ценный кадр, который терять не хотят.
10-го я должен вернуться в часть. Но больше всего хочу одного — чтобы моим сыновьям не пришлось воевать.
This post was published on 11.01.2025 10:00