Самый первый генерал из якутян

Якутяне часто спорят: выходец из какого района республики стал первым российским генералом? Сначала таким считали генерал-майора Андрея Притузова из Хангаласского района.

Представитель рода ямщиков, он получил генеральское звание в 1945 году, когда служил начальником штаба дивизии. Затем выяснилось, что другой ямщицкий сын Леонид Котельников из Олёкминского улуса, будучи генералом, погиб в 1941 году в ополчении под Москвой. Сегодня мы восстановим справедливость и расскажем вам о самом первом генерале-якутянине Иннокентии Смолине, родившемся 140 лет назад в Якутске.

Православный караим

Он появился на свет 1 января 1884 года в мещанской семье караимов* (с иврита «читающие») под именем Иннокентий Константинович Муттерперль (иногда пишут Муттерперл). В интернете мы нашли упоминание о других представителях этой фамилии из Якутска: Григорий Соломонович, Исай Руввимович, Хаса Соломоновна были осуждены в 1937-1938 годах по 58-й «политической» статье тогдашнего УК. Видимо, перед поступлением в военное училище Иннокентий Константинович Муттерперль принял православие, и с тех пор его звали Иннокентий Семёнович Смолин.

В 1905 году он окончил Иркутское военное училище и попал на Дальний Восток как участник Русско-японской войны. Во время Первой мировой войны служил в Сибирском стрелковом полку офицером, был командиром роты, батальона Финляндского стрелкового полка. Был дважды ранен, награждён восемью боевыми орденами, Французским крестом с пальмовой ветвью и именным георгиевским оружием. С ноября 1917 года полковник Смолин был отправлен в запас.

«Мы бросили семёновцев в топку»

Революцию он не принял. В начале 1918 года возглавил подпольную офицерскую организацию в городе Туринске Тобольской губернии. Перешёл линию фронта, добрался до Омска и возглавил партизанский отряд. Сотня Смолина дерзко действовала на железнодорожной линии Екатеринбург–Тюмень, угнала два бронепоезда. В Тобольск привезли царскую семью, и человек действия Смолин начал готовить план их освобождения. Но семью увезли на Урал, и он направился в Алапаевск, где содержались несколько великих князей, но и их спасти не успел. На месте Смолин провел следствие по выяснению казни членов дома Романовых. Он выяснил, что их даже не расстреляли, а бросили живыми в шахту. Княгиня Елизавета Фёдоровна разорвала свою рубашку, чтобы перевязать ногу одному из племянников, перед тем как они умерли от удушья…

В войсках адмирала Колчака Смолин командовал Сибирской стрелковой дивизией, степным Сибирским корпусом, с февраля 1919 года – генерал-майор, с начала 1920 года – генерал-лейтенант Дальневосточной армии. Участник Великого Сибирского ледяного похода, когда, пройдя 2500 км по морозной тайге, он привёл 1800 бойцов под Читу.

В мемуарах Иннокентий Семёнович писал:

– Однажды мы отбили город, который был освобождён от красных атаманом Семёновым. На станции стоял бронепоезд, который вмещал вагон-госпиталь с врачами и медсестрами. Мы узнали, что семёновские расстреляли врачей, изнасиловали медсестёр и затем живых бросили в топку паровоза. Мы нашли их. Я назначил военно-полевой суд… Мы их, конечно, не расстреляли – это было бы слишком хорошо! Нет, мы сделали то же, что они сделали с красными медсёстрами – бросили их в топку того же паровоза.

23 мая 1921 года в Никольске-Уссурийском был произведён контрреволюционный переворот. Везде толпы офицеров, прибыл отряд атамана Григория Семёнова. Со зданий срывались флаги Дальневосточной республики. Командир каппелевского корпуса Иннокентий Смолин издал приказ, гласящий о том, что вследствие беспорядков в городе он назначает себя военным комендантом и «временно» берёт на себя охрану города. Смена власти произошла быстро и почти бескровно – всего с десяток убитых в перестрелках, сотня арестованных.

Он оставил в Уссурийске могилу жены Веры Ивановны, сестры милосердия, скончавшейся 5 октября 1922 года от дизентерии и сыпного тифа, заразившейся ими при уходе за ранеными воинами. Она всю Гражданскую войну следовала за мужем, работала в передовом перевязочном пункте, была тяжело ранена. На фронте Вера Ивановна с одинаковой заботой относилась как к белым, так и к красным. «Это была женщина золотого сердца. Все, кто знал её в армии, даже недруги её мужа, относились к ней с уважением и любовью…».

В 1922 году Смолин сражался в рядах Земской рати генерала Дитерихса, после поражения которой эмигрировал в Шанхай. Кстати, тогда против него воевал Леонид Котельников, который за эти «штурмовые ночи Спасска, волочаевские дни» был награждён вторым орденом Боевого Красного Знамени. В Шанхае Смолин служил в Международном сберегательном обществе. Работал страховым агентом, домоуправом и жокеем. В 1939 году уехал в Сингапур, затем на Филиппины и в США, где у него от второй жены родился сын Борис Смолин. Сын в 60-х годах репатриировался в Израиль. Его внук Авигдор Смолин служил офицером бронетанковой бригады «Барак» в израильской армии. Погиб в 1982 году во время Ливанской войны. По данным газеты «Вести» от 7 ноября 2006 года, в Израиле у генерала Смолина-Муттерперля живут около 20 внуков и правнуков.   

Встреча на Таити

В эмиграции со Смолиным встретился океанолог Глеб Удинцев. Он родился в Москве в 1923 году. Воевал штурманом бомбардировщика авиации дальнего действия. После окончания геофака МГУ работал в Институте океанологии, Институте физики Земли, Геологическом институте РАН, доктор географических наук, член-корреспондент РАН. Он писал в своей книге:

– Мои родители жили воспоминаниями о Первой мировой, революциях, Гражданской. И, читая мемуары, я узнавал их друзей, соучеников, знакомых. В армии преобладали совсем не аристократы, «корнеты Оболенские», не дети помещиков и капиталистов, а дети разночинной интеллигенции, бывшие гимназисты, учителя, студенты. Выходцами из этой среды были генералы Корнилов, Деникин, Алексеев, адмирал Колчак.

В моей кочующей судьбе моряка-океанолога я встретился на Таити с одним из колчаковских генералов Иннокентием Смолиным. Вместе с толпой галдящих французов и таитян он пришёл посмотреть в порту Папеэте на наше исследовательское судно «Витязь» в августе 1961 года. Наша страна тогда была в ореоле славы первенства в освоении космического пространства – первый спутник, полёт Гагарина. Нас всюду встречали с распростёртыми объятиями. Статная фигура худощавого седого старика, не решавшегося подняться на борт, привлекла моё внимание. Я подошёл к нему и спросил: «Разве не интересно подняться на борт?». «Знаете, конечно же, интересно, но как-то неловко, ведь я воевал против вас, когда служил в Белой армии адмирала Колчака».

Я всё-таки уговорил его подняться на судно, из патриотических побуждений и желания показать нашу страну в благоприятном свете. Убедил, что распри далёких дней сгладились в человеческой памяти и не играют уже большой роли. Показал наши лаборатории и красиво отделанный салон кают-компании и задал обычный в те дни разрядки международных отношений вопрос: «Не тянет ли вас вернуться на родину?» «Тянет, конечно, но слишком много тяжелых воспоминаний связано с гибелью адмирала и всей нашей армии, так что лучше не пробуждать их возвратом на ту ставшую злой для нас землю. Правда, признаюсь, хотелось бы хоть на минутку побывать на могиле моей жены. Она была сестрой милосердия, умерла от сыпного тифа и похоронена в Николаевске-Уссурийском, теперь это Уссурийск. Да, видно, уже не удастся». Он, в свою очередь, пригласил меня, но опасения доноса судового помполита о нежелательном общении с белоэмигрантами за границей, за которым была угроза лишения выездной визы и невозможности участия в необходимых мне морских экспедициях для научной работы, остановили меня. От французских учёных, приходивших к нам на «Витязь», я узнал, что генерал Смолин служит главным бухгалтером в банке Папеэте и пользуется огромным уважением как прекрасный специалист и надежнейший человек безукоризненной репутации. Он одинок и ведёт замкнутый образ жизни.

Один из посетителей рассказывал, что у генерала Смолина был большой дом на Таити в пять комнат, большой сад с 15 видами деревьев (от кофейного до ананаса), птичий двор, гараж, конюшня, мастерская, сараи. В конце сада протекала река. Здесь генерал держал кур, коров, кроликов и коз. «Это был худощавый вариант Тараса Бульбы, с монголоидным лицом, отвислыми густыми усами и пронзительным взглядом зеленовато-серых глаз. За несколько минут мы опустошили бутылку охлажденной водки с печеньем и свежими фруктами», – рассказывал гость генерала. Умер Иннокентий Смолин 23 февраля (словно в насмешку судьбе) 1973 года на Таити на 90-м году жизни.