Позывной «Шамай»: боевые истории министра

Пётр Шамаев отправился в зону боевых действий в 2024 году с поста министра по делам молодёжи и социальным коммуникациям Якутии. В феврале 2025 года, подорвавшись на противопехотной мине, он потерял ногу. Вся Якутия следила, как мужественно Пётр переносил тяжёлое ранение, проходил через операции и реабилитацию. Сегодня он снова на посту министра и ставит новые задачи по воспитанию молодёжи.

Долг мужчины

– Моё детство и юность пришлись на лихие 90-е и нулевые. И ещё оттуда у меня осталось очень много друзей – со школьных лет, студенчества, работы в молодёжных организациях, партии «Единая Россия».

Когда началась СВО, очень многие из них добровольцами, по частичной мобилизации пошли защищать Родину, как мой товарищ, IT-разработчик, кавалер ордена Мужества Николай Потапов. У него как замдиректора по цифровизации одной из федеральных образовательных организаций была бронь. Но он пошёл добровольцем. Попал в морскую пехоту, получил ранение, чудом выжил. Помню, как его провожали. И таких ребят было много.

Конечно, я чувствовал, что должен быть рядом с ними, со своим поколением, друзьями, с оружием в руках. Собираться начал заранее, что-то покупал, готовил. Несколько раз подходил к руководству, разговаривал с главой республики Айсеном Николаевым. По истечении некоторого времени мне дали добро, и я поехал.

Не скажу, что семья приняла моё решение положительно. Реакция и мамы, и супруги была далёка от одобрительной. Переживали очень сильно. Тем более я предварительно подготовил все документы, доверенность, завещание и т.д. – на тот случай, если погибну. Посчитал сделать это нужным потому, что именно наше министерство стало первым встречать грузы 200 с зоны СВО, работать с безутешными родственниками, и я понимал, с какими сложностями и проблемами могут столкнуться родные.

Дорога на Запад

Первое, что больше всего удивило в зоне боевых действий, – погода. Мы прибыли 5 сентября – на улице стояла жара в +38 градусов, и в то же время было очень сыро.

В глаза сразу бросается и отношение гражданского населения, живущего в прифронтовой полосе, к солдатам. Едешь по дороге – тебе машут, улыбаются, стараются что-то дать, арбузы, соки, помогали чем могли. И нам самим от этого было… тепло на душе. Понимаешь, что мы идём защищать их.

И чем дальше на Запад, тем людей становится все меньше и меньше, видишь разрушенные дома, сгоревшие остовы танков и техники. Впереди – неизвестность, враг, пищит детектор дронов, показывая, что в воздухе висит опасность. Страшно, внутри всё сжимается…

Среди нас были не только новички, но и те, кто уже сражался, вагнеровцы, снайперы, люди, прошедшие обстрелы, атаки нацистов, ходившие сами на штурм. Они нас ободряли, делились советами.

На позициях

Первые позиции, на которых мы встали, располагались в отбитых украинских окопах и блиндажах, довольно неплохо обустроенных. Сам быт, полевая жизнь особо тягостными не показались, на охоте бывает и сложнее. Тяжелее было привыкнуть к массе мышей и крыс. Они были буквально везде. Какие-то ловушки на них, уничтожение, когда их даже не сотни, а тысячи, – дело совершенно бесполезное. В окопах и кошки есть, и они там не простые – здоровые, как собаки. Запустишь такую в блиндаж, она съест несколько – и всё, сытая… Мыши их не боятся, могут и по ним пробежать.

Сначала я был «дроноводом» – оператором БПЛА, а после – артиллерийским разведчиком-корректировщиком огня. Перед приездом проходил подготовку, но на месте реалии всегда другие. Многому приходится переучиваться, от подготовки боеприпасов для сбросов, взрывных устройств, полётов до противодействия РЭБ. «Летали» на вражеские позиции каждую ночь, вели наблюдение, фиксировали передвижение противника, расположение их огневых средств.

На той стороне противник не простой – подготовленный, технически оснащённый, с сильной радиоэлектронной борьбой. Ты ищешь его, он – тебя: кто кого перехитрит, обманет, лучше замаскируется. Цена ошибки – жизнь, твоя или боевых товарищей.

Крайняя задача

Это было уже в конце. До окончания контракта оставалось всего дней десять. Они, наверное, самые сложные. В мыслях ты уже дома. Что такое чуть больше недели, когда за плечами уже больше шести месяцев, ерунда, думаешь. Ты уже психологически расслабляешься, чего делать на переднем крае нельзя ни на минуту.

Крайняя боевая задача, предполагал, что мы выдвинемся вперёд, найдём новую точку взлёта, откуда будем поднимать свои «птички». Под неё уже наметили один из ранее отбитых блиндажей рядом с населенным пунктом. В самом посёлке прятаться было негде, всё разбито. А блиндаж мог подойти. Но вначале надо было в этом убедиться.

Любые передвижения в такой серой зоне, где всё под наблюдением БПЛА, тепловизоров – риск и игра в прятки.

Пошли командой, взяли с собой БПЛА, взрывчатку, батареи, хотели сразу там обосноваться и отработать с места по разведанным вражеским блиндажам. Стоял плотный туман, сумерки. Шёл первым, потому что знал дорогу, проходил там прежде и с группой эвакуации, и сверху «летал». В тех местах прошли тяжёлые бои, по пути смотрели брошенное оружие, боеприпасы.

И рядом начался штурм лесополка. Артиллерия и миномёты ВСУ начали бить по полю, вслепую, отсекать, если вдруг по нему пойдёт наше подкрепление. Ребята бросились на землю, а я прыгнул в воронку, заметил, что там лежит убитый солдат ВСУ, подумал: как раз посмотрю его автомат…

Уже во время падения увидел, что там торчат противопехотные мины. Ничего уже сделать не мог, нога уже попала под взрыв – языки пламени, удар в грудь, лицо. Понимаю, что сейчас будут и повторные взрывы. Только и успеваю спрятать под себя руки с мыслью: не остаться бы без них…

Повезло, другие мины не сдетонировали, да и я на самое дно воронки не упал, подтянулся, залез на труп. Была дикая боль, а я вспоминаю слова инструктора: если вам больно, то это хорошо – значит, вы живы.

Тот, кто тебя несёт

Наложил первый жгут, он лёг на сотовый в кармане – неправильно, кровь не унимается. Потом – второй. Подошли ребята, хорошо, что в группе было два сапёра. Оказалось, что вокруг меня одни мины. Ветер и дожди оголили их края. Они смогли расчистить путь, подойти ко мне. Вытаскивали где ползком, через завалы, где на себе, пронесли четыре с половиной километра.

Это очень тяжело, в первую очередь для тех, кто тебя несёт. А это в основном был молодой парень лет 23 с позывным «Мамон». Всю дорогу меня ругал, мол, взрослый человек, не первый день в боях, не увидел мины, побежал в воронку, где уже лежит убитый… И несёт. А я слабею, держусь из последних сил зубами за его воротник. Так сжимал, что потом они у меня все зашатались.

Дотащили до точки, где ждали ребята. Удача, что там стоял снегоболотоход «Сокол», который поставляет военнослужащим Якутия. Не будь его, дальнейшая эвакуация до медиков могла бы затянуться и на несколько суток.

После были госпитали, одна за другой операции. Врачи пытались собрать раздробленные кости ноги, ампутация, долгая реабилитация. Отпуск по ранению и полная демобилизация.

P.S. Здесь, в гражданской жизни, говорит Пётр Шамаев, мы должны думать, что мы можем дать тем, кто сейчас работает на фронте. Проявлять к ним уважение, сопричастность. Там важна любая поддержка.

Николай Борисов, ЯСИА