Пароль – «Афган»: Воспоминания ветерана афганской войны

На днях капитан теплохода «Жатайский-4» Олег Пуш, завершивший свою 39-ю навигацию, собирается в поездку по Памирскому тракту – проехать тем же путем, что и сорок лет назад, когда ограниченный контингент советских войск входил в Афганистан.

«Служить хотел на флоте»

— Родился я в Казахстане, в Качирском районе Павлодарской области. Мама на целину по комсомольской путевке приехала, а отец там трактористом был. Имя у него польское – Станислав – от матери, Лонской Пелагеи Францевны, а фамилия – Пуш – немецкая. Его отец, мой дед Вильгельм, жил на Украине, в гражданскую за Советскую власть кровь проливал. А когда началась Великая Отечественная, его депортировали.

Мамина же родня всю войну в оккупации в Вознесенске Николаевской области – это тоже Украина. Ее мать, моя баба Вера, рассказывала, как на железную дорогу ходила уголь из немецких эшелонов подворовывать. Знала, что часовой засечет – застрелит, но деваться некуда – топить нечем, а в хате дети малые.

Топить нечем, есть нечего, мужа в первый год войны убили – натерпелась она так, что это потом всю жизнь в ней сидело. Бывало, обидится на зятя – батю моего — и сразу: «У-у, фашист». А какой он фашист? Такой же советский человек.

Село наше на берегу Иртыша стояло, а по нему пароходы – туда-сюда, туда-сюда. Смотрел я на них, смотрел, и решил в речное податься. Выучился в Семипалатинском ГПТУ на моториста, а тут повестка.

Весной 1979-го прошел медкомиссию. Служить, само собой, хотел на флоте, да меня и признали годным к ВМФ, но потом что-то переиграли, и попал я в сухопутную учебку, оттуда – в рембатальон, а потом – в 860-й отдельный мотострелковый полк, дислоцировавшийся в Оше. Разговоры про Афган уже ходили.

История Древнего мира

— Подняли нас по тревоге 24 декабря 1979 года, и двинулись мы к афганской границе. По пути в таджикском Хороге ребята белой краской на камнях вывели: «Мы покорили тебя, Памир!» До сих пор эта надпись сохранилась.

В Афганистан вошли 10 января.

Обстрелы начались сразу, как только мы границу перешли. В первый же день за Ишкашимом четверо погибли – разведчики.

Запомнилось еще, как по пути пацаненок афганский мне кусок лепешки дал. Лепешка серая, без соли. Хотя они чаще выпрашивали, чем давали – нищета там беспросветная.

Я-то Азию знал – сам родом с Казахстана, на ферме рос. Туда электричество протянули, когда я уже в третьем классе учился, а до того дизель свет давал.

Но Афган – это что-то. Видели мы, как они в поле работают. Хотя какое там поле, на очищенном от камней клочке земли два быка деревянный плуг тянут – как картинка из учебника по истории Древнего мира. Ничего у них с тех пор не изменилось.

«А по ночам – обстрелы»

— Дошли мы до Файзабада и стали обустраиваться. Палатки ставили, капониры под орудия рыли, точнее, продалбливали – там же камней больше, чем земли. Кирками, кайлами намахались – дай боже.

Зимой там холодрыга, но у нас палатки сорокаместные утепленные, две печки на солярке, полы из снарядных ящиков, нары из них же – жить можно (койки железные ближе к осени привезли).

Одно плохо – хлеба не было, только сухари. Но к весне все наладилось: полевая пекарня заработала, на берегу баню поставили – со станцией очистки воды, там по-другому нельзя. Бывало, соберут на построении и объявят: «В таком-то кишлаке контактов не иметь – холера». Или брюшной тиф. Про желтуху и не говорю. Процентов 80 личного состава инфекционными болезнями переболело.

Еще скорпионы, фаланги — нас предупреждали: укус у них плохой. Заползет в палатку – собьешь и давишь каблуком или прикладом, аж хрустит.

А по ночам – обстрелы. Они вообще-то в разное время случались, но чаще всего – после заката. Как солнце за гору падает, сразу черно становится, будто свет выключили, тут духи и начинают: лупят одновременно с минометов, пулеметов, трассера в темноте – крест-накрест.

Из чего они только по нам не стреляли: в ход даже «буры» шли — винтовки дедовские, у англичан в прошлом веке отбитые. Но хорошее оружие, дальнобойное. Машины наши, которые в Союз бегали, все простреленные возвращались.

Беспокойное соседство

— С нами рядом 24-й пехотный полк Афганской народной армии стоял. Иногда мы с ними в футбол играли – комполка эти матчи организовывал. Они играют маленько, но наш-то командир лучших отбирал, так что у них шансов не было.

«Соседи» эти взводами в душманы уходили. У них же на это своя точка зрения.

Пакистан там совсем рядом, так что банды постоянно ходили. Ну, и другая головная боль для начальства. У водителя нашего, Рашида Амирова, приемник был – «Океан-209», на работе подарили. И вот слушаем мы у себя в палатке радио, а оно выдает: «Исполнился ровно год со дня оккупации Афганистана», — да на чистейшем русском, и без помех. А тут как раз майор из штаба мимо шел: «Антисоветские передачи слушаете!» И отобрал приемник. Хабиров, наш батяня-комбат, лично ходил к нему собственность Рашида вызволять. Объяснил, что подарок – отдали.

А так у нас ни магнитофона не было, ничего, чтобы послушать. Разве что пацаны на гитарах побренчат, кто с собой привез.

Ну, кино показывали. Иногда. «Белое солнце пустыни» крутили уж и не скажу, сколько раз. «Восток – дело тонкое», да.

Увольнительные? Какие увольнительные? Куда идти – чтобы тебя на куски разрезали? Там одни душманы да минные поля кругом.

«До плюс 58 по Цельсию»

— Еще помню, летом 1980-го к нам колонны пройти не могли, и нам какое-то время вместо сигарет махорку выдавали. А я лет с 12-ти курил, бросил только в 2003-м – с соседом по подъезду поспорил. Две недели из квартиры не выходил – на улице же курят все, не бросишь. Отжимался от пола на кулаках, подтягивался, сына сажал на плечи и с ним приседал – лишь бы отвлечься. Так и бросил.

А тогда, в Файзабаде, и махорке был рад. Хотя обычно с куревом проблем не было. Нам сигареты «Охотничьи» выдавали — по шесть копеек пачка. Мы ими даже с пацанятами афганскими делились. Они бегут, клянчат. А что под рукой чаще всего? Сигареты. Кинешь – радуются. Может, сами курят, может, на продажу. Они там рано взрослеют. Лет с 12-ти могут в банду пойти.

Что еще рассказать? Время от времени выезжали на операции. Внизу – гаубицы, ГРАДы, а мы по горам на точках по трое-четверо. Поднимаешься – все на себе тащишь – боеприпасы, продукты, воду на 3-4 суток. Рацию – я одно время радиотелефонистом был. А летом там до плюс 56-58 по Цельсию доходит. Выдохся у нас во время такого подъема узбек один, Саттар. Распределили мы его добро, мне оружие досталось.

Уезжал я оттуда тоже по жаре – 3 июля 1981 года. С Файзабада в Кундуз вертолетом, а от Кундуза до Кабула и от Кабула до Ташкента – самолетом. В грузовой Ил-76 человек 300 загнали. Я из иллюминатора все вниз смотрел – как бы не стрельнули напоследок. Не верил, что выбрался.

Но мы не зря там были. Здравомыслящий человек должен понимать: врага надо бить на дальних рубежах, чтобы он не пришел к тебе домой. Тогда это был Афганистан. Сейчас – Сирия. А что делать? Хочешь мира – готовься к войне.

Фото предоставлено героем материала.