Однажды в Донецке: непридуманные истории из зоны СВО

Больше трех месяцев провел наш сегодняшний собеседник Стас Софронов в самой горячей точке постсоветского пространства. Как вы догадались, речь идет о новых российских территориях на юге страны. Вместе со своим напарником все это время они занимались доставкой гуманитарных и не только грузов на передний край. Как это происходило? Насколько опасна эта работа? Об этом и многом другом в нашем эксклюзивном интервью.

Найти земляков

– Стас, ты был одним из первых мобилизованных в сентябре, потому что в военном билете указана редкая военная специальность и таких призывают в первую очередь. Но тебя вернули по возрасту. А в октябре ты всё-таки оказался в Украине. Как?

– Я был назначен старшим группы опорного пункта Республики Саха (Якутия) в одном из городов Донецкой Народной Республики, куда был командирован Национальным центром аудиовизуального наследия народов Якутии имени И.С.Жараева. Со мной все это время работал один из руководителей «Якутлесресурса» Юрий Босиков.

Перед нами была поставлена задача – всесторонняя поддержка и доставка якутянам, участвующим в СВО, персональной и гуманитарной помощи, военного обмундирования и снаряжения, именных посылок от родственников и семей.

– Как вы находили якутян?

– Поскольку мы были первыми, не знали, как выстроить работу. Контактов не было. Мы начали с магазинов военторга, торговых центров, столовых, где собирались солдаты. Раздавали якутянам свои телефоны, пластиковые визитки созданного по инициативе Главы РС(Я) Айсена Николаева Единого координационного центра по оказанию помощи участникам СВО, где операторы горячей линии распределяли контакты. Так начала формироваться база данных якутян на СВО.

Затем наладили связь с комбатами, замполитами, ротными, взводными командирами, под чьим началом служат наши земляки. Именно они выделяли нам вездеходные «Уралы», «КамАЗы», чтобы мы по грязи пробились в далёкие места, где воюют якутяне.

До красной линии

– Как там всё устроено?

– Есть три условные линии. Красная первая линия – это передовая, окопы и блиндажи, где идут боевые действия. Вторая линия непосредственно примыкает к красной линии, это населённые пункты, где расположены воинские части. Третья линия – это места, где можно отдохнуть, помыться, привести себя в порядок. После 3-4 дней на передовой солдат отвозят туда.

Самая тяжелая грязная работа, конечно, у пехоты. Как писал поэт лейтенант-харьковчанин Кульчицкий в 1942 году в Сталинграде и погибший через год на Луганщине: «Война – тяжёлая работа. По пахоте ползёт пехота». Там же чернозём. Очень жирный, скользкий, липкий.

Есть штурмовые группы, отряды, бригады, которые получают боевые задания.  Это разведка, спецназ. Они летучие, заходят – выходят. И третий контингент – резерв, фронтовой тыл, где формируются подразделения и уходят на передовую.

Лотерея «прилётов»

– Какая логистика у вас была?

– Ростов-на-Дону практически приграничный город, это условная граница РФ и ДНР. Донецк и сейчас очень красивый город. Его называли «Городом роз». И ныне через снег пробиваются розы всех цветов. Его непрерывно обстреливают. Ежедневно. Утром и ночью. Особенно Киевский и Кировский районы.

Местные называют это «прилётами». Каждый день кто-нибудь погибает, а жители привыкли. Живут. Работают. Это чисто лотерея, судьба. Особенно в городе, где непонятно куда прилетит снаряд. В поле хоть есть шанс сориентироваться, спрятаться где-нибудь в окопе, складках местности.

– А вас не настигал такой «прилёт»?

– Да, было однажды. Мы с Юрой ехали в Запорожье, везли груз якутянам. Проезжали через центр Донецка, и тут прилетело два снаряда. Они взорвались в метрах ста. Нас обсыпало осколками, дошла взрывная волна.

Тогда украинская армия нацеленно разбомбила полицейский участок. Были жертвы, мы их видели, проезжая мимо. Но там все привыкли – машины сразу ныряют в разные стороны. Мы же сперва дёргались рефлекторно, потом привыкли.

– Ну вот вы едете на передовую. Что вас ждёт?

– Военные предупреждают, что надо ездить быстро и не останавливаться. Под видом мирных жителей могут прятаться диверсанты. В Запорожье с 8 вечера до 6 утра комендантский час. В ДНР с 11 вечера до 6 утра.

Если темнело, мы договаривались с солдатами о ночлеге в их блиндажах. А если едешь в темноте, то светишь фонариком определённым образом. Мы как-то забыли, и рядом с нашей «рабочей лошадкой» – старенькой японской иномаркой – пролегла очередь с поста. Потом нас отругали.

Мы часто ездили по полевым дорогам, по хуторам, где гораздо опаснее. Ведь они вдали от оживлённых трасс с войсками. Пытались довезти посылки до труднодоступных мест всем якутянам. Командиры поражались, когда мы, как снег на голову, сваливались к ним в окопы в лесополосах: «Вы что прямо из Якутии, что за 6000 вёрст?!»

Донести до каждого

– По ватсапу распространилось видео, где бойцы с радостью вскрывали посылки с продуктами из Якутии.

– Да, перед Новым годом поступили продуктовые наборы-подарки бойцам-якутянам. Мы постарались донести их до каждого. Это сырокопчёная жеребятина, вяленая оленина, плавленый сыр, сахачай, сахамёд, сало из Мархи, якутская тушёнка от предприятий Хангаласского, Чурапчинского, Амгинского, Горного улусов, из города Якутска. Особенно радовались воины варенью и брусничному сиропу «Кун».

– Скольким якутянам вы вручили подарки, посылки, груз и снаряжение с обмундированием?

– Адресно с посылками от родных примерно 500 бойцам, а всего порядка 1000 якутян. Это наша группа с Босиковым. Кроме этого, работает и другая мобильная группа. Всего нашими тремя группами распределено грузов для более 3000 якутян. Счёт идёт на десятки тонн.

– Как Якутия наладила эту работу по доставке? Есть ли другие регионы с такой же миссией?

– Представителей других регионов мы не видели. Так что Якутия бесспорно первопроходец в этой области. А командиры частей, где служат якутяне, удивляются и радуются – им всякая поддержка нужна.

Наш Единый координационный центр (ЕКЦ) очень хорошо сотрудничает с Русской гуманитарной миссией (РГМ). В этом заслуга Якутского постпредства при  Президенте РФ и его руководителя Андрея Сандаминовича Федотова. ЕКЦ с РГМ наладили бесперебойную доставку грузов из Ростова-на-Дону непосредственно в зону СВО. Мы отлично сработались с представителем Донецкой РГМ, который знает назубок всю логистику региона.

Нашу работу курируют зампред Дмитрий Садовников и председатель Госкомобеспечения Дмитрий Лепчиков, которые мониторят ее каждый день. Также непосредственно с нами работает наш «Ванька-взводный», как мы его называем, Георгий Куркутов.

«Я молюсь на якута»

– А как командиры частей относятся к солдатам из Якутии?

– Они говорят, что почти все якутяне изначально морально и физически готовы к экстремальным условиям. Это вам не городские мальчики из центральных городов и областей России. Находчивые, хозяйственные, инициативные, всё у них ладится, по-хозяйски чисто и опрятно обустраивают свои окопы и блиндажи. Сооружают из подручных средств печки, навесы, сооружения.

Когда вырываются в тыл, закупают всё нужное для хозяйства и быта. Там есть майор родом из Жатая. Он давно уехал из Якутии, но за своих якутов горой стоит. Он замполит. Есть капитан из Уссурийска. Интеллигентный, всё умеет и за якутян любого осадит.

– Ну это понятно – каждые весну и осень ехать на охоту и обустраивать жильё и хозяйство у наших в крови. А вот как с мясом там дело обстоит? Смотришь видео якутян и поражаешься.

– Командиры так и говорят: где якут – там и мясо. В начале СВО были перебои с доставкой продовольствия, проблемы с кухней, и тут выручали наши ребята.

С 2014 года там установили мораторий на охоту. Так зверя развелось немерено: кабаны, косули, зайцы, фазаны под ногами так и порхают. Ну нашим только это и надо. Дичь всегда есть. Солдаты других регионов пытаются инстинктивно держаться рядом с якутянами: и в бою, и в быту.

– В бою…

– Мне один ротный как на духу рассказал: «У нас есть батальонный снайпер. Якут. И мы в начале попали с ним в переделку. Прижали нас одновременно с двух сторон пулемётчик и снайпер украинцев. Мы еле успели с ним в воронку запрыгнуть. И вот они не дают нам даже головы поднять. Пули так и свистят. А через минуту нас явно миномётами накроют. Что делать?! Неохота так умирать. А якут сидит на корточках, вслушивается в свист пуль и говорит: «Щас-щас». Потом резко встаёт и снимает снайпера. Снова сидит и шепчет: щас-щас. Опять резко встаёт и вторым выстрелом снимает пулемётчика. Я теперь молюсь на него. Он мой ангел-хранитель. Всегда держу при себе».

– А как, на твой взгляд, ведут себя воины Якутии?

–  Сперва, конечно, некоторые были в растерянности, особенно мобилизованные. Потом быстро привыкли, проснулся воинский дух. Ребята со стержнем там.  Я сам все воочию видел. Ведь что греха таить, были и те, кто из-за денег поехал. Но там все меняется. Теперь наши ребята за правое дело, патриотизм у нас в крови, оказывается – гены воевавших дедов-прадедов сказываются.

Конечно, тяжело на передовой. Но наши не ноют, говорят: «Ээ, чэ, найдём что-нибудь, приспособим, придумаем». Выплаты нормально идут, что надо – покупают. Если встречаются единичные случаи перебоев выплат, мы сразу подаём заявку в оперштаб, где эти вопросы быстро решают. В этом и ещё одна из наших задач. Как и в точной констатации фактов смерти. Родственники иногда не верят. Мы все проверяем по своим каналам, так ли это. Тяжело бывает им передавать горькую весточку, что их отца, сына, брата, мужа уже нет…

– Мы видели тебя с оружием на фото. Вам разве дозволено иметь оружие?

– Нам оружие не полагается. Но нам сами военные на постах говорят: «Вы что пустые ездите? Тут опасно. Каждый мирный может вас застрелить. Хоть отпор дадите, если что». Так что это вынужденная мера. Оружие нам наши ребята подогнали, мы со многими сдружились.

Марш Мендельсона под канонаду

– Вот ты приехал. И что дальше?

– У нас в опорных пунктах идёт ротация. Через три месяца поеду обратно.

– Не страшно?

– Нет. Главное – мы нужны ребятам там. Они же, в основном, молодые (Стасу в мае исполнится 46), зовут меня убай. Звонят, пишут. Этого чувства полезности и нужности мне не хватало здесь в повседневной жизни.

Наши солдаты очень радуются, когда мы к ним приезжаем. Ждут нас. А ещё лучше, когда к ним приезжаешь с вестью, что его в Донецке ждут мама или жена. Многие из родных приезжали, не предупредив. И мы находим этих счастливых бойцов. Везём на своей «японке», находим гостиницу или снимаем частный дом. Помогаем, чем можем. Или отличившимся в боях дают краткосрочный отпуск в тот же Донецк. Или был такой случай с ЗАГСом…

– Ну-ка, ну-ка, интересно!

– Приехала гражданская жена к бойцу. И они решили зарегистрировать свой брак. А для этого нужно справку определённой формы из своей воинской части взять. Солдат её не взял, а завтра ему ехать на свою позицию. Оба чуть не плачут – все ЗАГСы отказали.

Мы с Юрием Босиковым поехали в главный ЗАГС Донецка, зашли к руководителю и объясняем: «Поймите, завтра ему на передовую. Девушка на день приехала. Надо». Уломали, уговорили. Она нас поддержала, позвонила в ЗАГС Кировского района. А это самый горячий обстреливаемый район города.

И провели всё, как у нас в Якутске – с торжественной церемонией, музыкой, шампанским. А в это время бомбили неподалёку. Вот тогда я немного нервно смеялся: «Свадьба под грохот снарядов и марш Мендельсона». Ведь я был свидетелем у этой пары.

– Как там отстроили город Кировское якутяне?

– Огромный объём работ провели. Я приехал и встретил Виталия Чикачёва. Вместе играли в ЯГУ. Я стоял на воротах, а он бомбардир и снайпер, «бомбил» меня. Сейчас он работает в ГУП «ЖКХ РС(Я)» и руководит строительством в Кировском.

Якутия построила горбольницу, водовод, школу №2, котельную, заасфальтировала все дороги. И на все эти дороги установила освещение. В Кировском спокойнее, чем в Донецке. Почти нет «прилётов», в отличие от той же Макеевки в 40 км, где случилась новогодняя трагедия со множеством жертв военнослужащих.

– Вот сейчас идут телеинформации с передовой Николая Бястинова. И ребята в балаклавах называют свои позывные. Например, «Рамзес», «Дархан». Ты их знаешь?

– Да. Они — снайперы. Доставлял им и ребятам их части посылки и грузы. Там наших снайперов много. Таскают старые СВДшки (СВД – снайперская винтовка Драгунова) и мечтают о «Сумраке» – винтовке Лабаева за 5 миллионов рублей.

Чапай и Македонский

– А есть ли с той стороны воюющие наёмники?

– Полно. По рации постоянно слышна польская речь. Я иногда ругаюсь с ними: пся крев, курва, матка боска. Они отвечают тем же. Бывают и немцы. Ну, им ясно говоришь: «Гитлер капут, хенде хох, лекен зе мир арш». Российское радио глушат. Украинское радио выдаёт «Океан Эльзы», Настю и Потапа и так далее. Кстати, там я пользовался успехом на разных трапезах.

– Аа, со своим исполнением песни на бис «Нiчь яка мiсячна» из фильма «В бой идут одни «старики»? (Стас закончил музыкальное училище, собирался в консерваторию со своим лирическим тенором – прим.корр.).

– Да. Народ там душевный. Как всегда, мне повезло с людьми. Особенно в ДНР и ЛНР. Все спрашивают: «Стасик, ты голодный?». И тащат за стол. В мае, говорят, приезжать, всё будет цвести, черешня поспеет…

В Кировском, ДНР и ЛНР чувствуешь себя, как дома. Даже лучше, все тебя уважают. Продавцы продадут тебе только наисвежайшее, сегодняшнее, ни в коем разе не вчерашнее. Это для своих, говорят. Мы жили в гостинице у фермеров, которые отслужили военными на Дальнем Востоке. Как у Христа за пазухой – трехлитровые банки компота и варенья, свои свинина и курятина, роскошный сад с виноградом, вишней и черешней. Но в сторону Херсонщины менталитет уже меняется. Говорят на мове, гривны требуют…

– А как там чисто якутские отряды добровольцев?

– Мы встретили их перед самым отъездом. В бой идут якутские отряды «Боотур», «Барс-1», «Барс-2», «Шторм», «Тайфун». Воюют бойцы якутских ОМОНа и Росгвардии. Воюют якутяне так, что нас всех при встрече крестят женщины и бабушки. Спросишь что-нибудь – за руку отведут прямо до места. Есть знаменитый наводчик БТР Македонский из Нюрбы. В «Барсе-2» заведует известный в спортивном мире Якутии Василий Иванович. За Ф.И.О. и за дело зовут его Чапай.

– Вот приехал ты в Якутск и провёл уже несколько уроков патриотизма в учебных заведениях. Каковы ощущения?

– Мы говорим о патриотизме, а они словно не слышат. Для них это где-то далеко. Здесь не осознают, что там идёт настоящая война… Понимают пока только те, кого непосредственно она коснулась – семьи убитых и раненых.