Николай Чоччасов: «Надеваю наушники — и вперед»

В прошлый четверг мы узнали имена первых лауреатов общественной премии Алампа. Каждый из них получил статуэтку, где на фоне писательского пера и белой пуночки, песней летящей по свету, запечатлен лик Анемподиста Софронова. Но скульптор Николай Чоччасов, работавший над ней с весны, не считает, что работа закончена: «Буду дальше ее совершенствовать. Это ведь только начало».

Автограф от Джорджа Мартина

Сейчас он в своем родном Верхневилюйском улусе — поехал поработать, набраться сил и новых впечатлений. А в Якутске его ждет автограф автора фэнтези-эпопеи «Песнь льда и огня» Джорджа Мартина, присланный в благодарность за серебряного Эллэя в стальном плаще, который добрался до писателя в «компании» с олонхо «Нюргун Боотур Стремительный» на английском языке.

«Автографы он прислал всем нам — всем участникам проекта, поэтому конверт был очень объемистый. Приятно. А что еще надо», — улыбается Николай.

Его первый Эллэй, отлитый из серебра, собранного якутянками, «живет» у Леонардо ди Каприо.
А мимо их старшего «брата», Дворника возле кинотеатра «Центральный», мы ходим каждый день. Коллеги, работающие в том районе, явно приняли его в команду: по наблюдениям Николая, то кучку мусора ему под метлу заметут, то своими метлами специально след к ней на снегу «нарисуют», а если дети соком его обольют — протирают.

Тираннозавр — начало начал

Первым же детищем Николая Чоччасова на этом поприще был динозавр, а наставником — дедушка, народный мастер Анисим Григорьевич Прокопьев, фельдшер-акушер по образованию и скульптор-самоучка. Его работы стоят в Верхневилюйске, Вилюйске, Нюрбе, Сунтаре, Бердигестяхе и даже где-то на севере.

Он и научил Колю рисовать: россыпь точек на белом листе бумаги, если провести линию от одной к другой, превращалась то в цыпленка, то в курицу. И первый свой пазл мальчик тоже получил от дедушки — самодельный пазл из… портрета Сталина.

А вот к мастерской дед Колю на пушечный выстрел не подпускал — там была бензиновая горелка. Именно поэтому его туда тянуло, как магнитом.

Чтобы отвлечь внука от опасного места, дедушка вручил ему ком глины и велел вылепить… да хотя бы динозавра, на которых Коля был в то время помешан.

Засев за сделанный дедом каркас, будущий скульптор забыл обо всем на свете. И тираннозавр, как помнится, получился вполне приличный.

Свистать всех наверх!

Но в Санкт-Петербургский академический институт живописи, скульптуры и архитектуры он поступил, можно сказать, случайно. Люди штурмуют его годами, а Николай, закончив к тому времени художественное училище по специальности «резчик дерева», просто решил испытать свои силы перед экзаменами во ВГИКе, где объявили набор на режиссеров и художников анимационных фильмов и куда он тогда стремился всеми фибрами души.

На факультет скульптуры приняли в тот год восьмерых. Николай был пятым.
А там как раз начиналась реконструкция Минервы на куполе академии, и «наверх» свистали всех — аспирантов, старшекурсников и, само собой, «первачей».
Обмеры, замешивание глины, собственно лепка начинались с восьми утра и продолжались почти до полуночи. А закончилась эта реконструкция, когда они уже были на четвертом курсе. Еще студентов привлекали к работе над рельефами для Храма Христа Спасителя. Платили по 50 тысяч в день — этого хватало на хлеб и коробку пельменей.

Разбор полетов

Но были и более хлебные места — оловянная миниатюра, иначе говоря, изготовление коллекционных солдатиков — викингов, самураев, древних греков, ковбоев, индейцев… Одна такая фигурка может стоить до тысячи долларов, и работать над ней надо полтора-два месяца. На те, что попроще и поменьше, уходило две-три недели.

Поменьше — это 3,2 см и 5,8 см. За больших — 9,8 см — Николай не брался никогда, хоть и платили за них по максимуму: деталей уйма, а значит, и работы, а надо ведь еще и на занятия ходить, и жене помогать.  Женился он на втором курсе.

Уроженка Улан-Удэ Нинель, Неля училась на искусствоведа, так что все его работы разбирались с пристрастием дважды — в академии и дома.

Нередко Колин педагог Павел Онуфриевич Шевченко (для студентов — Шеф) вызывал Нелю пообщаться, и за чашкой чая они подолгу беседовали. Разумеется, макеты и модели Николая не раз становились темой этих обсуждений, что было ему не всегда по вкусу, но те двое лишь посмеивались: «Для твоей же пользы».

Потом, когда Нели не стало, он часто вспоминал, что она говорила про индивидуальный почерк, про подачу… Да и замечания Шефа, по его словам, до сих пор «в голове набатом, когда работа застопорится».

Пари на буузы

Совместная жизнь Николая и Нели началась с пари на тему «а я за весь день не попрошу у тебя прощения».

Коля бдил, но когда они большой компанией уселись перед телевизором, слегка расслабился, и на невинный Нелин вопрос, что сейчас сказал герой, не задумываясь, ответил: «Прости». И лишь услышав ее торжествующее «ага!», понял, что проиграл.

Проспоривший должен был приготовить буузы. Николай понятия не имел, что это такое и с чем их едят, а из объяснений учившегося на старших курсах бурята усвоил только одно — нужна специальная кастрюля, которой у него, разумеется, не было. Пришлось развешивать по всему студгородку объявления: «Одолжу пароварку. Срочно».

Искомый предмет нашелся этажом выше у студентки из Бурятии, которая заодно в подробностях расписала Коле весь процесс.

…Николай уже налепил больше половины, когда пришла Неля. Конечно, выигравшая сторона не обязана помогать проигравшей, но ее душа все-таки не стерпела.

Они получились очень вкусными — их первые совместные буузы. Потом Неля с Колей частенько готовили вместе. По отдельности как-то не получалось: вечером возвращались домой в одно время, и чтобы побыстрее сесть за стол, готовили в четыре руки. Хорошая традиция!

Десант в окошко

Вскоре родился сын Айсен, которому повезло с младенчества играть уникальными солдатиками: по обычаю скульптору после отливки дарят одну фигурку — «мастер-модель», авторский экземпляр. Сколько таких авторских экземпляров «десантировал» в окошко малыш!

Сейчас Айсен уже студент, но выбрал совсем другую сферу. Вырос-то в отцовской мастерской, поэтому сейчас его туда калачом не заманишь, хотя рисует он хорошо.

А вот как рисует сам Николай, выяснить проблематично — не любит он это дело, если же берется, то, по собственному признанию, к его рисункам очень быстро «приделывают ноги».

— Друзья даже в черновиках копаются: «Вот это я возьму, и это тоже». Так что показывать нечего. К тому же мне проще вылепить.
Хотя помню один случай, это еще в Питере было. Лепил я голубя. Вроде и фотографий полно, и сами они вокруг стаями летают. Я их прикармливал, наблюдал, а ничего не получалось. Но когда зарисовал, сразу понял, как он сидит, как смотрит. Только через рисунок!

Собаке пришлось «подрасти»

— Когда надо изваять конкретного человека, изучаю его фотографии, читаю о нем, слушаю рассказы родственников. Иногда после такого первоначальный эскиз меняется кардинально, но бывает, что сходство удается ухватить с самого начала.
При работе над памятником Герою Советского Союза Николаю Кондакову я много общался с его вдовой Ниной Иннокентьевной Протопоповой и дочерью Елизаветой Николаевной. Это было общее решение — показать его молодым человеком, у которого вся жизнь впереди.

А когда делал Девочку с собакой, прототипом которой была Карина Чикитова, мне нужно было передать в первую очередь характер, а не портретное сходство.

Она же ребенок еще, ее беречь надо.

А собака — вот та «настоящая». Вылепил ее по фотографиям Кырачаана, который был с ней в тайге. Правда, у меня он постарше: рядом с фигурой девочки щенок не смотрелся, поэтому ему пришлось «подрасти».

Удлинить ноги грациям

— Скульптурную композицию по картине Андрея Чикачева «Одуванчики. Три грации» мы с моим однокурсником — тувинцем Шолбаном Тарачи, который тогда жил здесь, делали под пристальным контролем Андрея Васильевича.

Он руководил процессом по телефону — то ноги надо было удлинить, то еще что. А так как эту композицию мы отливали в Улан-Удэ, позировали дети отливщиков. Ну как позировали — подзовешь, посмотришь, запомнишь, ребенок же надолго в одной позе замереть не может. 

Взрослого лепить намного проще. У ребенка так много эмоций, энергии — попробуй их передать. Да и чисто анатомически это еще «не созревший» человек.

Красавица — с первого эскиза

— «Красавицу реку Лену», которая стоит на набережной Олекминска, мы делали «по мотивам» готового рисунка. Был конкурс, его признали лучшим. Так что образ взят оттуда и сделан с первого эскиза. Не очень часто такое бывает. Над «Леной» мы работали втроем — Эдик Николаев, я и Гоша Романов.

Гоша, кстати, отливал Эллэя для Джорджа Мартина и статуэтку Алампа. Значок, который лауреатам премии вручали вместе со статуэткой, тоже его рук дело. А когда вандалы нашу «Лену» повредили, Гоша поехал ее восстанавливать.
Без переживаний в нашем деле не обходится. Но… что случилось, то случилось. Гошины, кстати, слова.

Правда, больше переживаешь во время работы: не знаешь, как люди ее примут. Из-за этих переживаний и процесс может застопориться. Потом, конечно, берешь себя в руки — нельзя же вечно переживать. А сделанная работа — она уже своей жизнью живет.

О материале и варенье

— Идеи приходят отовсюду. Иду по улице и все интересные моменты снимаю на телефон — как собака скребется, как человек идет. Или вот дома у товарища есть разделочная доска, которая со временем приобрела вид конской головы, а спил на месте сучка — как глаз.

У покойного Василия Васильевича Бочкарева была в мастерской доска, на которой он глину мял. Однажды он ее к стене прислонил, и из пятен проступила фигура Венеры. Не всегда ее увидишь — только под определенным углом, при определенном освещении. В общем, заснял я ее. Сделаю когда-нибудь потом. Из какого материала? Там видно будет.

Скульптор работает с любым материалом. Не люблю, когда спрашивают, умею ли я работать с мрамором, гранитом. Даже настроение портится. У скульптора надо спрашивать: «С каким материалом еще не пробовал работать?» Как бы это объяснить… Ну вот на хлеб с маслом можно любое варенье намазать — хоть земляничное, хоть смородиновое — все равно будет сладко и вкусно.

Ваять под балладный рок

— Есть ли у меня хобби? Есть. Скульптура. Вернее, это не хобби и не работа, а образ жизни. Как тренировки у спортсменов. Или готовка для поваров. Есть у меня друзья, которые в ресторанах работают, так они иногда приходят домой, потирая руки: «Приготовлю-ка я чего-нибудь!» На работе-то от утвержденного меню не отступишь, а душа, может, хочет креветок в лимонном соусе. Вот и я в мастерскую прихожу когда поработать, а когда отдохнуть.

Сейчас нас тут пять человек. Не мешаем ли друг другу? Ну, где соседство, там и сотрудничество. Хотя иногда бывает, что все вдруг дружно уйдут, тогда к своей модели подходишь прямо с наслаждением — вот сейчас поработаю! Надеваю наушники — и вперед.

Без музыки работать не могу. Когда только начинаю работу, слушаю рок, тяжелый металл, этно. В разгар процесса — джаз, балладный рок, фанк, электро-свинг. Под конец — ретро, эстрада 1980-х. Музыка детства, как-никак.

Желание по Юнгу и конная «мечта»

— Без книг тоже не обойтись. Наш мастер в академии говорил: «Читайте психологию». Заказчик же порой сам не знает, чего он хочет, и скульптор, как волшебник на голубом вертолете, должен угадать его неосознанное желание. Но не зря же мы Юнга с Фрейдом прорабатывали.

Что касается фильмов, тут все зависит от цели. Если надо отдохнуть, то нет ничего лучше экшна по марвеловским комиксам. Картинка идет, мозг отключается. А для души — фильмы с Кайдановским, фестивальные ленты.

С сыном у нас вкусы разные. Ему вообще картинка не важна. С детства такой. Помню, когда он совсем маленький был, по телевизору показывали занудный черно-белый мультик по греческим мифам. Я два раза чуть не уснул, а он смотрел, выронив пустышку.

Кстати, «Игра престолов» его в свое время не заинтересовала. Он у меня во всем самостоятельный. Каждое лето к дедушке с бабушкой в Улан-Удэ ездит, а я сколько ни мечтаю его в Верхневилюйск свозить — не соглашается. Пока. Но я его все-таки туда вытащу. Есть у меня такая мечта. А еще мечта — вылепить конную скульптуру. С первого курса об этом думаю…