На экраны с 20 февраля выходит боевик «Красный шелк»

20 февраля на экраны страны выходит боевик «Красный шелк» (16+), события которого происходят в бурные 20-е годы (маленькое уточнение – прошлого века): на Транссибирском экспрессе везут секретные документы, касающиеся СССР и Китая, и шпионы всех мастей в компании с отпетыми головорезами готовы за них душу продать. Но давайте узнаем новости из первых уст, ведь в этом боевике задействован наш Батый из «Злого города» — артист Саха театра Василий Борисов.

О боевом раскрасе

— Оба эти фильма снимались на натуре, а это означает ранний подъем – часов в пять утра, чтобы успеть позавтракать, выехать на место съемки, загримироваться и успеть отработать, пока солнце не ушло.

В «Красном шелке» еще грим был сложный – я там играю хунхуза, китайского бандита, точнее, предводителя банды, а они, выходя на дело, проводили некий ритуал, нанося кровью что-то вроде боевого раскраса. Мне и фотографии настоящих хунхузов показывали. Так что грим был не сказать, чтобы простой.

Но это еще ничего. Хуже, что зимние сцены снимались при плюс 28 градусах. Помню, в день моего рождения в павильоне была такая духота, и я в своем зимнем костюме обливался потом, но терпел. Терпел, терпел, и в конце концов организм сказал «хватит», и мой партнер по сцене Милош Бикович, у которого в «Красном шелке» главная роль, заметив это, тут же остановил съемку: «Дайте отдохнуть человеку! Четвертый час без передышки!» Если честно, мне бы самому и в голову не пришло такие заявления делать. Считаю, одно это хорошо его характеризует, и работалось с ним легко – а совместных сцен у нас было достаточно, в том числе и ключевых. Всех секретов я сейчас раскрывать не буду — лучше фильм посмотрите.

О языковом барьере

— Самым трудным там было говорить по-китайски. Консультант, конечно, присутствовал. Но в Китае же уйма диалектов. С нами снимались китайские артисты, и вот спросишь у одного – он это слово произносит так, спросишь у другого – эдак. Да еще нужную интонацию пойди «поймай». Бывало, скажу что-нибудь – а вся моя «банда» валится с ног от хохота. Кстати, в ее составе были представители консульства КНР. Для них это, наверное, было предложение, от которого нельзя отказаться: дипломату предстать в образе бандита! Такое в жизни только раз бывает. А с другой стороны, их работа – она в том, чтобы налаживать культурные связи. Вот они и внесли вклад в это дело еще и таким образом.

В «Злом городе» точно так же пришлось с монгольским произношением помучиться. Зато и результат есть: буряты и тувинцы очень довольны, что Батый на экране говорит, как положено настоящему монголу. Они-то им близки, на слух хорошо их речь воспринимают. А так хорошие отзывы приходят со всей страны. Еще этот фильм должны показать на Берлинале – Берлинском международном кинофестивале.

О норовистых партнершах

— Хотя если говорить о съемках в «Злом городе», там не только по-монгольски надо было говорить, но и в седле уверенно держаться, а лошади не всегда спокойно себя вели. Подводят ее к тебе – все вроде хорошо. Сел в седло – стоит спокойно, а как только прозвучит «камера, мотор, поехали!» и люди задвигаются, побегут – тут-то она и может выкинуть коленце. Или после многих дублей ей сниматься надоест, и она станет как вкопанная. Или, проголодавшись, затрусит к тому месту, где их кормят. Да мало ли…

Мне помогает то, что я к ним с детства привычный. Дома, в Амге, брат моего деда держал лошадей, и я уж не помню, во сколько лет впервые на коня вскарабкался. Может, в первом классе? Сначала без седла, а потом уже по-всякому. Джигитовкой, конечно, не занимался, но если по роли нужно ездить верхом, для меня это не проблема.

Чем занят сейчас? Ставлю спектакль по пьесе профессора МГУ Агамали Куламовича Мамедова, которого хорошо помнят в нашем университете. Да, он написал пьесу. О чем? О любви. Ну, там, конечно, много всего намешано – тут тебе и мошенничество, и предательство, и потеря корней. А без любви – без любви вообще ничего в жизни не бывает.