Многогранный талант Алексея Амбросьева

В конце декабря прошлого года в Республиканском медиацентре «Сахамедиа» состоялась презентация нового проекта газеты «Она+» и медиахолдинга «Якутия» – выпуск литературного приложения «Народный бестселлер». В первом номере была опубликована повесть Семена Попова – Сэмэн Тумата «Дыхание великого зверя». Эта работа впервые увидела свет на русском языке благодаря переводу Алексея Амбросьева – Сиэн Мунду. И если кто-то думает, что это рядовое событие в культурной жизни Якутии, то он глубоко ошибается. Подробности в материале газеты «Якутия». 

О том, как на самом деле обстоят дела в этой сфере и о многом другом мы поговорили с писателем, переводчиком и сценаристом Алексеем Амбросьевым – Сиэн Мунду.

Алексей Алексеевич родился в Якутске 10 февраля 1965 года. Окончил Тиксинскую среднюю школу №1. Учился на историко-филологическом факультете ЯГУ. Работал редактором и ведущим программ Гостелерадио ЯАССР и НВК «Саха», журналистом, политобозревателем, заведующим отдела и заместителем редактора городских и республиканских газет «Эхо столицы», «Наше время», «Ил Тумэн» и «Якутия». Член Союза журналистов России и член Союза писателей Якутии.

Давняя проблема

— Вы совсем недавно через соцсети сделали обращение к руководству республики, где посетовали на то, что в бюджете не предусматриваются средства на издание книг и съемку документальных фильмов о выдающихся людях, внесших значительный вклад в развитие Якутии.

— Да, такое обращение действительно было у меня в Фейсбуке. К сожалению, ситуация обязывает идти по такому пути. Перед Новым годом зарегистрировался как ИП. Это первый шаг к открытию «Якутского центра перевода». Столкнулся с тем, что очень много великолепных произведений якутских авторов, как современных, так и классиков, до сих пор, к сожалению, не переведены на русский язык, поэтому они продолжают существовать сами по себе, в отрыве от общего культурного поля России.

В СССР, как бы мы его ни ругали, был единый литературный процесс, была триада: писатель—критик—читатель. Были переводчики наших якутских писателей. Тот автор, чье произведение перевели с якутского на русский язык, автоматически становился известен на весь Советский Союз, а это, считай, 250 миллионов потенциальных читателей. Сейчас истинно читающих на родном языке, к великому сожалению, очень мало, максимум 200 тысяч.

— Была реакция на ваше обращение?

— Айсен Сергеевич в курсе проблемы. И президенту России на прямые эфиры отправлял вопрос, мне ответили, что вопрос будут изучать. Владимир Путин возглавляет президентский Совет по русскому языку. А так я уже давно пишу, где только можно, что в Якутии необходимо создать Центр перевода якутских авторов и писателей КМНС. Но пока все держится на плечах отдельных энтузиастов. Любой человек, каким бы талантливым он ни был, не может в одиночку тянуть это нужное дело. 

— По сути, мы сейчас с вами обсуждаем проблему, о которой вы говорили в одном из интервью в 2013 году? Разве нет никаких подвижек в этом направлении?

— Только в прошлом году собрали группу из пяти человек для учебы в Литературном институте им. М. Горького. Курирует их Аита Шапошникова, одна из первых наших профессиональных переводчиков, тоже выпускница этого Института.

— А в СВФУ не готовят переводчиков?

— Готовят, конечно. Гаврил Торотоев, например, прекрасный специалист, директор Института языков и культуры народов Северо-Востока РФ. Но честно могу сказать, что реальной информацией по их выпускникам я не владею.

— Если перевод якутской литературы на русский необходим для того, чтобы популяризировать её среди русскоязычных читателей, то как обстоит дело с ее переводом на английский, испанский, французский? 

— Очень правильный вопрос. Дело тут обстоит не просто плохо, а очень плохо. Есть отдельные энтузиасты, но нет прорыва, нет отлаженной системной работы. Хотя специалисты со знанием этих языков в республике есть, нет заинтересованных в этом людей, которые могли бы заняться финансовым обеспечением. Работы на этом фронте много – это непаханое поле.

Вот бывший спикер Ил Тумэна Александр Жирков налаживал литературные связи с Киргизией, памятник там восстановили Аммосову. Их книги у нас выходят, а наши у них. Но нет отлаженной системы, все опять же происходит по инициативе отдельно взятых людей.

— А какой, на ваш взгляд, могла быть поддержка государства?

— Можно привести в пример созданный при Министерстве культуры России «Фонд кино», где авторы представляют идеи своих работ и планы по их реализации. Удобная модель. Собрать компетентное жюри, и пусть оно ежегодно выбирает хотя бы десять проектов. Причем без учета, кто его презентует, народный писатель или простой труженик села.

— Про самый первый перевод не расскажете?

— Сделал перевод для своего друга Александра Постникова — Сындыыс. Два коротких рассказа «Старый забор» и «Королева трассы». Они были сразу опубликованы в нашей «Полярной звезде», а потом уже в Киргизии.

Якутский центр переводов

— Понимаю, ЯЦП начинает делать только первые свои шаги. Но уже можно рассказать о проделанной работе? Какой у вас штат?

— Мы с моей женой пока единственные сотрудники. На меня уже вышло несколько человек, но есть другие проекты. А одновременно делать несколько переводов – это значит халтурить. А я этого не хочу, да и не могу. Тем более, когда в книге будет указано: «Перевод Алексея Амбросьева». Все стараюсь делать на совесть. Сейчас примерно есть 15 человек, с которыми планирую сотрудничать. Буду предлагать им на перевод то или иное произведение. Будем обговаривать сроки, сумму, мои проценты и т.д. Обычная бизнес-модель.

— Как обстоит дело с заказами?

— Заказов много на самом деле. План по переводам у меня заполнен по 2023 год включительно. И это без учета того, что они будут поступать и поступать. Сами понимаете, я просто физически не смогу браться за все сразу. На днях закончил работу над пьесой одного из самых любимых и востребованных современных якутских драматургов –  Дмитрия Наумова. Я перевёл его пьесу «Осколки войны». Он написал её прошлым летом и как раз перед Новым Годом вышел на меня и попросил сделать перевод. С удовольствием работал все новогодние праздники.

— Кто дает заказ на перевод — сам автор или издательство?

— По разному. Но в основном сами авторы. Знаешь, я пятый год без телефона хожу. Сидишь, работаешь, находишься в таких высоких литературных мистериях, думаешь над каждым словом. И тут вдруг друг звонит, нельзя не ответить. Поговорили о делах, попрощались. А я уже выбился из творческой колеи, и мне нужно минимум двадцать минут, чтобы снова настроиться на рабочий процесс. Отказался от него. Фейсбук оставил. Веду как дневник. Очень здорово помогает. Сразу мгновенная реакция от людей. Куски произведений публикую, есть обратная связь. Люди пишут: «Здорово!», «Хорошо» или говорят, почему им не понравилось, что я не так сделал.

— Поэтому на сайте «Проза.ру» вы перестали выкладывать свои произведения?

— Это дело я давно забросил. Там ведь требуют определенную плату за то, чтобы твои работы вывести в топ сайта или опубликовать. А без финансовой подпитки авторы и их произведения просто теряются в этом литературном море.

—Есть в планах запустить сайт или приложение, чтобы сделать переводы произведений ещё более доступными для читателей?

— Пока нет. Для эффективной работы, кроме штата специалистов, нужно регулярно пополнять контент. А это трудоёмкая работа, тем более, что не все авторы хотят быть опубликованными. Как бы странно это ни звучало. Но сама идея хороша.

— Если говорить о времени, то сколько его требуется для перевода одного произведения?

— Это как средняя температура по палате. Есть ведь произведения по 230 – 300 тысяч знаков), а есть и по 40 тысяч. То же «Дыхание …» Семена Тумата вообще относительно «небольшой» (около 60 тыс. знаков).

—Тогда сколько переводов вы сделали в 2019 годц?

— Кроме двух повестей Сэмэна Тумата «Дыхание великого зверя» и «Смертельный дрейф» (это произведение будет опубликовано во втором выпуске «Народного бестселлера» — прим. автора), перевел следующие работы: «Со мной состарившаяся лиственница» («Кытта кырдьыбыт тэнкэ тиит») Василия Яковлева, «Житиё не святых» Айталины Никифоровой-Шадриной, «Бойуот» Реаса Кулаковского, а также сделал литературную обработку повести «Легенда о Кыыс-Хайа» Любови Гороховой – Cyyмэх.

Народный бестселлер

— Как появилась идея «Народного бестселлера»?

— Это полностью идея Игоря Чикачёва и Алексея Черткова. Они мне рассказали, что выкуплены все права по газете «Она+» и нужно это издание перезапустить. Добавили, что придумали к ней литературное приложение. А поскольку Игорь и Алексей, как и я, люди северные – в самом прямом смысле этого слова, то они к повести «Дыхание великого зверя» отнеслись с интересом.

Сама повесть была написана ещё 35 лет назад. Автор дважды пытался работать с переводчиками – давал переводить по одной главе, а потом отказывался от сотрудничества. Говорил, что они не могут передать дух произведения, поскольку не жили на Севере. Мне повезло, что детство в Тикси прошло, и ситуацию, когда человек оказывается один на один со стихией, я знаю не понаслышке.

— Получается, что это обязательное условие для хорошего перевода – знать и понимать, о чём пишет автор?

— Когда ты работаешь над произведением как переводчик, разбираешь каждое слово, начинаешь осознавать, что зачастую даже критики и литературоведы не всегда до конца понимают истинный замысел писателя и неправильно могут анализировать их творчество. Всю глубину, всю истинную суть которого может постичь только переводчик.

— Работая над переводом, бывает, что некоторые слова или фразы на якутском языке очень сложно перевести на русский язык, чтобы они при этом сохранили свою аутентичность?

— Это постоянно происходит. Во многих переводах. Я же не перевожу один к одному, о чём сразу предупреждаю автора. У меня не подстрочный перевод. Повезло – я реально владею билингвизмом. Когда читаю или разговариваю на якутском, то и думаю на якутском, когда читаю и разговариваю на русском, то и думаю тоже на русском. У меня в голове как будто есть переключатель. Очень уважаю тех русских переводчиков (таких, например, как Владимир Солоухин), которые очень много переводили, в том числе и наших якутских классиков. Кто-то из классиков правильно заметил, что перевод с подстрочника – это тень тени. Ты же этого языка не знаешь. Тут большой талант нужен.

В Советском Союзе была самая лучшая в мире переводческая школа. То, что делали наши – это нечто. Необходимо эту школу восстанавливать. Много якутских писателей, да и в других национальных республиках тоже варятся в собственном соку. А в СССР вся мировая классическая литература была переведена на русский язык. В Америке и в других странах признавали, что перевод их авторов на русский даже лучше оригинала получался. Если ты читал Довлатова, то понимаешь, о чем я говорю.

О любимых книгах и журналистике

— Кстати, назови мне три произведения, которые произвели на тебя сильнейшее впечатление? Всем своим ученикам по жизни я всегда задаю этот вопрос. Еще прошу их назвать три фильма.

— «В диких условиях» Джона Кракауэр, «Дикая» Шерил Стрейд и «Семь лет в Тибете» Генриха Харрера (на самом деле эти три произведения из числа понравившихся, но прочитанных совсем недавно, кстати они все были экранизированы – прим. автора). А у вас?

— В первую очередь «Мастер и Маргарита» Булгакова. Мама где-то достала, когда я ещё учился в школе. Был в самом настоящем литературном шоке. «Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город…», когда человек так пишет, это ведь подлинная красота, поэзия, заставляющая трепетать душу.

Потом «Сто лет одиночества» Маркеса и «Старик у моря» Эрнеста Хемингуэя. Мне очень нравится, когда люди пишут не просто ЧТО, но и КАК! Это я полюбил еще тогда, когда работал журналистом.

— Об этом можно поподробнее?

— Я ведь в «Якутии» тоже работал. Помню, когда в декабре 2001 года Олега Емельянова назначили главным редактором, он меня (я тогда работал в «Эхо столицы») пригласил к себе в газету заведующим отделом политики – очень крутая должность. В коллектив легко влился, хотя в начале были косые взгляды на человека со стороны. Когда Олега Новомировича решили убрать, все были против этого. Первая полоса тогда вышла полупустая – только один текст против увольнения нашего главного редактора.

В то время там работали такие глыбы журналистики, как Юрий Карпов, Владимир Таюрский, Александр Шувалов и многие другие. Можно легко придумывать сюжеты, а вот преподнести их — это уже другой вопрос. Сейчас тот же «Якутск Вечерний» поставил всё на поток. Ты не найдешь там каких-то особых литературных ухищрений, да от них этого и не требуется. Эта тенденция идет по всему миру. Газеты «The New Yourk Times» или «Daily Mirror» сейчас тоже пишут просто, что есть, а не как. У «Коммерсанта» очень нравится заголовочный комплекс.

— Если продолжить тему СМИ, какие издания читаете сегодня?

— Каждое утро читаю многие российские СМИ. Читаю и левую, и правую, и центристскую прессу. Иногда могу послушать подкасты «Эхо Москвы». Не все из того, что они делают, воспринимаю, но как журналист хочу быть в курсе событий. В Якутии, к сожалению, не столь много бумажных изданий – стремлюсь все прочесть, они все хорошие. Если материал просто супер, то отмечаю журналиста, ведь человеку всегда приятно, когда получаешь хороший отзыв на свою работу.

— Избитый вопрос, но все же почему вы выбрали журналистскую стезю?

— Изначально хотел быть географом и никогда в этом своем выборе не сомневался. Предмет этот очень полюбил еще со школьной скамьи. Но, когда уже готовился к поступлению, понял, что те требования, которые там есть, просто не смогу вытянуть. Я неплохо закончил школу (без троек), но изначально был гуманитарием. У меня не только мама была учителем, но и отец преподаватель истории. Точные науки ко мне не липли, хотя я с этим всегда старался бороться.

Когда мне было пять лет, я сломал руку. Перелом был тяжелый, несколько раз меня оперировали, причем дважды неудачно. В больнице скучно, сами понимаете. Единственным развлечением были книги, которые мне читала мама. Это дело ведь непростое, она сильно уставала. Вскоре она поняла, что будет лучше обучить меня самого читать. Я был хорошим учеником и уже вскорости стал читать самостоятельно.

— Читала на якутском?

— Да. Но я уже тогда прекрасно понимал русский язык. Я в детстве считал, что все люди свободно владеют русским и якутским языками. Год скрывал это от родителей. А они частенько в режиме секретности обсуждали что-нибудь на русском. Потом в 6 лет прокололся, они очень удивились и одновременно обрадовались. 

О кино

— Вы, кстати, не ответили, какие три фильма произвели на вас наиболее сильное впечатление?

— «Пролетая над гнездом кукушки». Помнишь этот фильм?

— В детстве смотрел. Сейчас думаю пересмотреть, да и повод есть, снимают сериал про медсестру Рэдчел.

— Не боишься разочароваться? А я боюсь. Особенно сейчас, когда один ремейк ужаснее другого. В общем, у меня желания смотреть сериал нет никакого, лучше фильм пересмотреть.

Потом «Танцы с волками». Сильное впечатление произвел в свое время. Не знаю, как бы отреагировал на него, посмотри его впервые сейчас. Ведь в те времена (конец 80-х – прим. автора) только появилась возможность приобретать фильмы с Запада. Смотрели их с открытым ртом.

А третий фильм я сейчас и не вспомню.

— Тогда, может, что-нибудь из последнего?

— «Надо мною солнце не садится» Любушки Борисовой. Уникальная девушка – прошла весь пусть настоящего профи, от самой малой должности до режиссера. Мы еще до конца не осознали, что она сделала, позже придет это понимание. Приглашений много и в театр, и в кино, но время, увы, не позволяет.

Последние четыре года смотрю в основном документальные фильмы на канале «История». Установил спутниковую тарелку. «National Geographic» нравится, особенно люблю документальные фильмы про животных. Какие это красивые фильмы, какие там завораживающие кадры, как будто они сами часть животного мира, так умеют запечатлеть естественные реакции зверей. Жаль, что для наших кинодокументалистов этот уровень пока недостижим.

— Все же и у нас есть отличные фильмы о природе, городах, народах.

— В России же, в основном, показывают Байкал, Камчатку, ну, иногда Карелию и без конца Сочи с Крымом. Пусть покажут то, что деревня умирает, об этом не принято говорить. По «Вологда ТВ» случайно увидел репортаж, там же страшней, чем у нас. Вся Россия вымирает. Моста у нас пока нет, но мы и без него не отрезаны от внешнего мира. Мы большая республика, от нас многое зависит, с нами считаются, а там деревенька постоянно отрезана, живут всего 10 стариков. И, как в войну, во всех домах ставни досками заколочены. Созерцать подобную картину очень тяжело. Я ведь воспитан на прозе Белова, Шукшина, Распутина.

— Справедливости ради стоит отметить, что деревня в России стала умирать еще с конца 80-х годов?

— Это верное замечание. Но и закрывать глаза на то, что мы из этой пропасти до сих пор не выбрались, тоже не стоит. После Великой Отечественной встали на ноги за 20 лет, а сейчас как будто народы России сил лишились.

О кино — 2

— Из Канады вам пришло предложение написать по повести Семена Попова киносценарий. Это будет художественный фильм? Кто эти люди?

— Да. Марина Десяткина, журналист и режиссер, дочь легендарного Тараса Десяткина, и ее муж, который работает оператором. Это будет англоязычный фильм с русскими субтитрами. Для них это далеко не первый проект. Совсем недавно они снимали кино в Киргизии.

— Чтобы написать сценарий для кино или адаптировать под него уже готовое произведение, нужно ведь писать совсем другим языком, нежели когда работаешь с прозой.

— Все верно. Но я с детства умею перестраивать с якутского на русский и наоборот. Да и опыт имеется – тринадцать лет проработал в системе телевидения. Смешная ситуация – одну неделю я писал на якутском, другую на русском языке. Перед эфиром читал вслух, все, что написал, где спотыкался язык, понимал, что нужно переделать, переписать. И тут так же, когда надо быть писателем – писатель, когда надо быть сценаристом – сценарист.

— Расскажите о своей фильмографии?

— У меня официально пять авторских фильмов. Самый известный из них — «Лингвист» о Семене Новгородове, создателе якутского алфавита на латинице. Еще к четырем документальным фильмам сделал субтитры, все они становились лауреатами российских и международных киносмотров. Последняя работа в этом плане – субтитры к фильму «Царь-птица», с которыми он завоевал Гран-при Московского кинофестиваля.  

— Если я правильно понимаю, документальное кино в республике создается, по большей части, за счет средств самих авторов или частных заказчиков?

— Так было с фильмом «Лингвист». Кинули клич среди его родственников. Надя моя, внучатая племянница Семена Новгородова, взбудоражила народ. Так собрали первые 100 тыс. рублей. Потом и чурапчинцы подтянулись. Мы всех персонально упомянули в титрах. Это ведь кажется, что денег нужно немного, а вся съемочная группа это минимум 10-20 человек.

— Сами не хотите попробовать себя в режиссуре художественного кино?

— Это другая профессия. У меня совсем другой путь.

— Если говорить о якутском кино, то оно фактически развилось самостоятельно, без какой-либо ощутимой поддержки государства.

— Не зря якутское кино называют феноменом. Все ведь случилось не вдруг и не просто так. Многие кинематографисты работали над его имиджем, его славой. Эдик Новиков (режиссер фильма «Царь-птица» – прим. автора), Любушка Борисова пробили окно в мир. Два года подряд наши режиссеры берут приз зрительских симпатий, а это очень круто. Но первым в этом ряду я бы хотел назвать нашего продюсера Сардану Савину, которая практически в одиночку вывела наш кинематограф на международный уровень.  

В октябре мы с Наденькой по приглашению Университета Хаджеттепе (Hacettepe University), где на кафедре современной тюркологии работает наш друг, влюбленный в Якутию Хасан Хайырсевер, посетили Анкару. Там я выступил с докладом о сохранении якутского языка в современном мире на примере нашего кинематографа.

Истории «маленьких людей»

— Если из Москвы и Питера человек решит познакомиться с якутской литературой, то с какого произведения вы бы посоветовали ему начать?

— Тут же все индивидуально. А есть у него определенный интерес?

—Допустим, он хочет чего-то мистического.

— Тогда Андрей Ефремов «Мистическая Якутия», или подборка историй на аналогичную тему Дмитрия Михайлов. Занятно было читать. Стоит отметить, что мистицизм у народа саха проходит через всю его историю. У нас и фильмов много, если вы заметили, на эту тему. И они пользуются популярностью, у них своя атмосфера, что отмечают многие ценители жанра.

— В одном из ваших интервью прочел, что вам интересно писать о том, как живут простые люди вокруг вас. Что вы считаете себя продолжателем традиции русской литературы, которой всегда была близка тема маленького человека.

— Совершенно верно. Когда еще в бытность своей работы журналистом приходилось общаться с разными людьми, самыми простыми, но у них у всех были такие истории, которые больше похожи на вымысел, чем на правду. Такие истории человек сам не придумает. Расскажу одну такую, это было с родственником подруги моей Наденьки.

В одном наслеге жили два парня, работали в местном райпо. Когда началась война, обоих призвали на фронт (41-й год, первый мобилизационный сбор в Якутии). Прибыли они на пароходе в Иркутск. На вокзале расстаются, распределили по разным частям и в один и тот же день отправили к месту службы.

Уже в октябре 45-го года дедушка нашей знакомой оказывается на том же вокзале и видит — стоит несколько солдат-якутов. Крикнул, мол, не знают ли они его земляка. Просто так. На всякий случай? А те и отвечают, что он тут, просто с котелком пошел за водой. Так они снова и встретились, кстати, на вокзал они прибыли также в один день. Напиши эту историю литератор, сразу бы сказали, что история притянута за уши, но все это было в реальности. Парни,  вернувшись в родной улус, пошли работать в то же райпо и прожили хорошую, достойную жизнь.

— Если говорить о вашем творчестве, какую книгу вы бы назвали самой успешной?

— С финансовой точки зрения, это, безусловно, «Секреты бренда ЭПЛ» стала настоящим бестселлером. Идем мы с Наденькой как-то по Невскому проспекту в Санкт-Петербурге, а на улице дождик, вдруг видим — салон «ЭПЛ. Бриллианты Якутии». Зашли, народу немного, все внимание на нас. Тут прибегает девочка, администратор, руку подает, знакомится. Мы тоже представились, а она говорит: «Алексей Алексеевич, а кто же вас не знает?» Ну ладно, читали, но узнать автора – это действительно признание. Оказывается, моя работа стала частью корпоративной этики компании, все, кто начинает в ней работать, должны ее прочесть. Это очень приятно, когда ты находишь отклик в сердцах читателей.

О планах на будущее

— Поделитесь творческими планами на будущее? 

— Подписали соглашение с Чурапчинским улусом, будем работать над документальным фильмом о герое ВОВ Иване Павлове. К сожалению, он скончался в августе прошлого года в возрасте 98 лет. Также по просьбе старейшин Верхневилюйского улуса во главе с профессором Виктором Михайловым буду писать книгу об Исидоре Барахове для серии «ЖЗЛ» («Молодая гвардия»).

Кстати, мы с Наденькой сходили на бесплатные семинары в Дом профсоюзов. И теперь пишем устав, будем скоро работать как НКО. Как только оформим все необходимые документы, будем подавать заявки на гранты Президента России. Это позволит нам создавать рабочие места, а значит, читатели в России смогут ознакомиться с еще большим числом произведений якутских авторов.

***

Алексей Амбросьев считает себя счастливым человеком. У них с Надеждой шестеро детей, шестеро внуков и красавица внучка.

— Я всегда и всем говорю, что за каждым успешным, состоявшимся мужчиной стоит его жена, которая ему и поддержка, и опора, и самый главный в жизни советник, — заключает он.