Как якутяне вспоминали о своем участии в разгроме Квантунской армии

«Сорокаградусная жара, голые скалы. Нигде ни тенечка, ни капли воды. Спали по четыре часа в сутки. Группы японских смертников в 50, 100 человек ввязывались с нами в бои, сражаясь до последнего патрона. Никто из них в плен не сдавался», – вспоминал участник боев с Квантунской армией Егор Дмитриевич Андросов.

«Миномёты – на плечи»

Воспоминания якутян, участвовавших в разгроме милитаристской Японии, собрал в своей книге «Они защищали восточные рубежи России (1945)» главный археограф Национального архива РС(Я) Александр Калашников.

«В степи, напоминающей раскаленную сковороду, при нехватке воды знаменитые лошади донской породы пали. Выдержали лишь монгольские», – писал Федор Игнатьевич Васильев.

«После того, как погибли лошади, мы взвалили минометы на свои плечи» (Афанасий Кириллович Герасимов).

«Так мы и шли, валясь с ног от усталости, жары и жажды. А на пути отвесной стеной – Большой Хинган. Скалы высотой полтора-два километра стояли вертикально, в них пробили дорогу шириной три метра, и по ней потянулись танки, самоходки, тянущие тяжелые орудия лошади и пехота. Время от времени лошадь с пушкой или танк срывались в пропасть у нас на глазах. Каждый день – по несколько случаев.

Потом маршал Василевский назвал переход через Большой Хинган «подвигом, не имеющим себе равных в современной войне». Во время этого перехода наш 582-й стрелковый полк взял в плен японские стрелковые полк и батальон, а кроме этого – батальон русских белогвардейцев.

Переход завершился 21 августа, и тогда мы узнали, что прошли 1250 километров» (Егор Андросов).

Карта СССР – в японской казарме

«Солдаты японской армии были одеты в форму, сливавшуюся с цветом барханов. Они появлялись внезапно, как из-под земли» (Гаврил Иванович Васильев).

«Когда наше обмундирование пришло в негодность – обувь истопталась, гимнастерки от соленого пота расползались прямо на плечах, нас нарядили во все японское. Однополчане меня поддразнивали: «Теперь ты, Егор, вылитый самурай». Но шутки шутками, а рассказывали, что в Чаньчуне наш часовой выстрелил в своего же солдата, экипированного в японскую одежду» (Егор Антонович Никаноров).

«Японские смертники, обвязавшись минами, таились, замаскировавшись, по краям дорог, а потом кидались под идущие мимо танки» (Петр Самсонович Кириллин).

«Воду в колодцах японцы или травили, или бросали туда дохлых животных. В довершение ко всему машины увязали в песке. Не удавалось вытолкать – тянули их сами. Так и дошли до города Долоннар. Он был пустой. Казармы местного гарнизона – тоже. А на стене мы увидели карту СССР и изображенного на ней японского солдата в полном вооружении» (Василий Ефремович Александров).

«Найти и уничтожить»

«Через три дня после начала войны стало известно, что японцы вырезали наш санитарный батальон со всеми ранеными. Наше разведотделение получило приказ: найти и уничтожить убийц.

В помощь нам придали самолет У-2, он-то и обнаружил их в низинке, где протекал ручей, а мы на студебеккерах и доджиках быстро домчали до этого места.

Атаковали их в потемках, но двое часовых нас заметили, на выстрелы из трех палаток выскочили чуть больше десятка японцев в белых рубахах и подштанниках. Загнав их в воду, мы скомандовали им поднять руки. Солдаты были за то, чтобы пострелять их прямо тут, но командир возражал, а пока мы препирались, в нас полетели гранаты – японцы прятали их под рубахами, привязав к ладоням продетыми через рукава веревками.

Двое наших погибли на месте, пятеро или шестеро были ранены. Из японцев живым не ушел никто – все остались в том ручье.

Своих догнали у Хайларского укрепрайона, превращенного в неприступную крепость: противотанковые рвы, иные из которых заполнены водой, колючая проволока в несколько рядов, минные заграждения, а ДОТы и ДЗОТы построены из особого «прорезиненного» цемента, от которого бомбы и снаряды отскакивали. В город шла подземная семикилометровая траншея, где могли разъехаться транспортные машины.

На рассвете 13 августа японские позиции стали утюжить «Катюши» и артиллерия, а после этого в атаку под прикрытием дымовой завесы пошла пехота.

На пути нашего батальона на левом берегу реки Хайлар оказались японские смертники. Мы пошли на них в штыковую, пустив в ход и ножи. В дыму, среди взрывов, предсмертных криков и хрипов по нам еще начала молотить собственная артиллерия. Но крепость эту мы взяли. Ценой больших потерь, но – взяли.

Потом я оказался в группе, собиравшей документы погибших. По полю недавнего боя кровь текла ручьями, а смрад от стремительно разлагающихся на жаре тел был такой, что я слышу его и сейчас» (Алексей Кириллович Кириллин).

«Лишить крепость водоснабжения»

«20 лет они укрепляли там свою оборону. Авиация бомбила японские позиции нещадно, но при штурме Хайлара потери были очень большие» (Степан Сергеевич Алексеев).

«Несмотря на усиленную бомбежку, в течение четырех дней не могли сломить сопротивление японцев. 9-я рота 64-го полка получила задание лишить крепость водоснабжения.

В очень трудных условиях удалось определить расположение водопроводных труб, над которыми имелись глубокие воронки от снарядов и бомб. Но до них было 50-55 метров, а обстрел вести нельзя – уклон местности составлял 40-45 градусов.

Я предложил закрепить на металлическом тросе крючки в виде удочки и при помощи блоков и отрывающихся «якорьков» заполнить воронки взрывчаткой. На наше счастье, шел сильный дождь, и операция прошла успешно. И средства взрыва – огневое, детонирующее и электровзрывание – были доставлены с помощью тросиков. В результате водопроводные трубы удалось перебить, крепость лишилась воды и капитулировала» (Петр Сергеевич Хромов).

«Под покровом ночи»

«Но и после того, как Квантунская армия была разгромлена, уже в октябре, укрывавшиеся в горах японские подразделения, гонимые холодом и голодом, стали под покровом ночи нападать на советские части. Однажды они совершили ночной налет на центральную комендатуру, подчистую перебив 90 безоружных солдат, сидевших на гауптвахте за разные мелкие правонарушения. Затем попытались захватить склад с трофейным оружием, но на звуки боя примчались бойцы стоявшей неподалеку 6-й танковой армии и обратили их в бегство.

Мы после этого случая спали вполглаза – одетые и не выпуская из рук оружия. А вскоре из Союза вернули хорошо вооруженные части, и японские недобитки были обезврежены.

Я уверен: победа над Японией была столь молниеносной и убедительной благодаря мужеству русских солдат, которые смогли выдержать и тяжкий переход через горы Хайлара и Хингана, и отважно сражались с хитрым и опасным противником.

87 человек стали Героями Советского Союза – 11 воевали в составе нашей 36-й армии, из них шестеро бойцов повторили подвиг Александра Матросова. А из нашего полка 380 человек были награждены боевыми орденами и медалями, в том числе 11 якутов.

А напоследок я хочу еще сказать про одного нашего земляка, кобяйца Афанасия Васильевича Азарова. Во время тысячекилометрового перехода по раскаленной степи он поднимал упавших, на своей спине тащил выбившихся из сил и спас так от верной смерти многих» (Егор Дмитриевич Андросов).

3 сентября мы отмечаем 80-ю годовщину победы над милитаристской Японией. Между тем Токио призвал страны не принимать участия в торжествах, которые пройдут в Пекине. Но нам дороги эти позабыть нельзя. Мы помним. И будем помнить.