Как якутский солдат воевал в Сталинграде

2 февраля 1943 года – день завершения Сталинградской битвы, которая началась в высушенных зноем степях 17 июля 1942-го.

«Ещё никто из нас не мог полностью представить масштабы и результаты одержанной у Волги победы, представить в полной мере, чем явится для нашей Родины, для всего человечества переломный сталинградский рубеж Великой Отечественной войны – такое постигается не сразу. Но что война теперь пойдет – и уже пошла! – по-иному, было ясно всем», – писал начальник штаба 62-й армии Николай Крылов, впоследствии – Маршал Советского Союза.

Чем дальше от нас этот день, тем ценнее воспоминания тех, кто приближал Победу.

«Коси, коса, пока роса»

Путь в Сталинград для Николая Николаева из Хорулы Нюрбинского района лежал через Челябинск, где их поначалу отправили в колхоз имени Ворошилова – помочь женщинам и старикам с сенокосом. Оторванные войной от родных аласов якуты на эту работу прямо-таки набросились.

Впереди шли сунтарец Торохов, выкашивавший до войны по три гектара, и ни в чем ему не уступавшие два хорулинца – Чычах и Макар Семенов-Куоппай уола. Остальные – а вывезли туда 480 человек – за ними. За три дня еще и сено в стога сметали.

Местные бригадиры и стряпухи на якутов-сенокосчиков смотрели, как на диво дивное, а когда пришли машины, чтобы забрать помощников, женщины остались на враз опустевшем покосе, утирая уголками платков слезы.

Уроки русского

Обучение военной науке началось в Кургане. С утра до вечера – команды на непонятном для большинства языке, но спасибо землякам – русские парни, знающие якутский, переводили, подсказывали. Командиры от такого воинства кривились, но стоило нашим оказаться на стрельбище, отношение к ним изменилось моментально.

А потом был Сталинград… И первая потеря – на берегу Волги, где ждали парохода, который должен был перевезти их через реку. Двадцатилетний парень Уус Аппанаса, друг, с которым Николай вместе рос, внезапно упал. «Чего это он?» – раздались голоса. Перевернули его и увидели – пуля, пробив лоб, вынесла весь затылок. Человек, который только что жил, разговаривал с тобой – и его уже нет, а ведь еще и войны, считай, не видели, ни одного выстрела по врагу не сделали…

«Огонь!»

А война – вот она. Едва успели они, наскоро похоронив земляка, переправиться и окопаться, как небо почернело от немецких самолетов, посыпались бомбы. Одна разнесла кухню – успевай убитых оттаскивать. За три дня на их глазах люфтваффе сровняло с землей огромный город.

И ни одного немца в поле зрения. Над ухом же все время крик: «Огонь! Огонь! Почему не стреляете, под трибунал пойдете!» Так и палили в белый свет, как в копейку. Николай, теперь уже пулеметчик, себя от злости не помнил – столько патронов зря переводить, но с начальством не поспоришь.

Гонять продолжали нещадно – тут тебе и «налево-направо», и приемы штыкового боя. У Николая же еще пулемет весом в 16 кило. А хлеба давали 600 граммов в сутки – засохшего. От людей кожа да кости остались. И воды не хватало. На пятый день напарник – Иван Тосонов из Чаппанды сказал: «Пить охота», – и отошел, а обратно не вернулся. То ли от шальной пули сгинул или, наоборот, от пули снайпера – немцы, говорили, специально охотятся за теми, кто к воде пытается подобраться.

После этого вторым номером у Николая стал земляк Дайыла Харахтынов – но ненадолго – прямое попадание снаряда, ничего от него не осталось.

«Живой!»

Только на двенадцатый день увидели немцев – сразу столько! Стреляя из автоматов налево и направо, перли они – аж в глазах рябило. Ну наконец-то, теперь впустую боезапас расходовать не придется… Николай бил прицельно, со свирепой радостью видя, как валятся от его огня в разные стороны фигуры в зеленых шинелях. Но они накатывали волнами, цепь за цепью, и прекратилось это лишь с наступлением темноты.

Утро тринадцатого дня Николай не увидел – тьма навалилась, дышать тяжело. «Землей завалило», – понял он. Хотел крикнуть – и не смог. Только пулемет свой нащупал. Подергал его – и вдруг услышал, как зашуршала вокруг земля, резанул по глазам свет, и прямо перед ним возникло радостное лицо командира отделения: «Живой! А я уж думал… Потом гляжу – ствол пулемета туда-сюда!»

Николай еле его слышал – уши болели невыносимо. Оказалось, что еще руку и ногу осколками посекло. Командир наскоро перевязал – слух вроде вернулся, но языком ворочать было больно. «Иди к реке, там санчасть, на тот берег переправят!» – прокричал спаситель.

«Мне до тебя, родной, доплыть бы…»

А на берегу народу… Шум-гам, зычные команды – голова чуть не лопнула. Одно обрадовало – много земляков увидел: вилюйчане, нюрбинцы – и свои, из Хорулы. Но когда вышел из санчасти после перевязки, набитый под завязку пароход уже отчаливал, а вслед ему понуро глядели шестеро раненых, кому не хватило места, и он с ними седьмой.

Все подавленно молчали, и вдруг до слуха долетела пальба: какой-то старший лейтенант – половину лица осколком до костей стесало, зубы страшно оскалены – стрелял из пистолета в воздух. «Не подыхать же здесь, давайте транспорт!» – долетали от санчасти его крики. Под дулом его пистолета откуда-то появилась лодчонка.

Погрузились, отплыли, но как только взяли курс на тот берег, вокруг засвистели пули. «Мишень нашли, так их растак!» – и когда впереди завиднелся песчаный островок, решили пристать к нему и переждать до темноты.

С этого островка они видели, как пароходик добрался до середины реки. Но летели к нему не пули – снаряды. Недолет… Перелет… Ну же, родной, ну же! Поднажми! Но тут на него с ревом спикировал немецкий бомбардировщик, взметнулись в небо тонны воды. Когда водяная пыль осела, они до боли в глазах вглядывались туда, где только что натужно пыхтел пароход – вдруг кто выплывет? Не выплыл никто. Лишь качались на волнах обломки бревен.

«С честью выполнив долг солдата»

Когда стемнело, добрались они до спасительного берега, дошли до лесочка, а там машина в ожидании раненых.
Два месяца был Николай на излечении, потом снова на передовую – участвовал в освобождении Ростова. В боях на Украине был тяжело ранен и комиссован по ранению как инвалид. Вернулся к колхозной работе. Был награжден орденом Отечественной войны I степени, медалью «За боевые заслуги».

За три года до смерти, в 1994 году, надиктовал сыну свои воспоминания, которые в 2010 году были опубликованы в сборнике «С честью выполнив долг солдата» (на якутском языке, автор-составитель Иван Анисимов), а в 2019-м – в книге главного археографа Национального архива РС(Я) Александра Калашникова «Воины-якутяне в Сталинградской битве».