История одной семьи: эмиграция во Францию и возвращение на Родину

Институт гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН издал сборник научных статей «Локальная и региональная история в глобальном измерении: мир якутской эмиграции между Востоком и Западом». Предлагаем вашему вниманию одну из них (публикуется в сокращении).

О семейной истории чаще всего принято говорить в кругу той же семьи или в кругу близких людей. Чтобы писать о семейной истории (в некоторых случаях драме или даже трагедии) публично, нужно совершить своего рода волевое усилие.

Для чего же нужно такое очень личное исследование? Если не брать в расчёт этические вопросы, то в какой-то степени исследование «тёмных пятен» и жизненных вех семьи – это и попытка самопознания, и попытка заново уточнить границы и пределы собственной идентичности.

Коллективная (семейная) память не только избирательна, но и часто работает по принципу кривого зеркала. Приведу пример –до недавнего времени я был уверен, что мой прадед Николай Рыгалов был сотрудником российского консульства на о. Цейлон, чуть ли не консулом, но в реальности оказалось, что, скорее всего, он был агентом Добровольного (Торгового флота), что, впрочем, не делает его судьбу менее интересной и захватывающей.

Также, работая с семейным материалом, исследователю необходимо совершить акт демифологизации собственной семейной истории. Мифы, существующие в семье, чаще всего носят либо комплиментарный характер, либо негативный, поскольку сформированы под весом особенностей личной психологии членов семьи. Одно дело ниспровергать с пьедестала общественную фигуру, с которой нет никаких личных связей, другое дело – собственного дедушку.

В то же время семейная история обладает одним очень серьёзным преимуществом перед другими «историями» – она с легкостью даёт голос частному, маленькому человеку и позволяет взглянуть на большие исторические события сквозь призму повседневности и личного опыта.

Фабула семейной истории

Прежде всего, чтобы читатель мог разобраться в перипетиях и вехах семейной истории, необходимо очертить основной круг действующих лиц.

Речь пойдёт о периоде 1918-1948 гг., охватывающем период начала эмиграции членов семьи Рыгаловых во Францию и возвращения некоторых из них в СССР.

Отец семейства Николай Михайлович Рыгалов родился в Астрахани в 1884 г. («Из мещан», как указано в одной из его советских анкет). Родители – Михаил Петрович и Прасковья Прохоровна (?) Рыгаловы. Семья была купеческая средней руки, держали свой рыбный промысел, а Прасковья владела банями.

В довольно молодом возрасте Николай Михайлович Рыгалов женился на Марии, у них родилась дочь. Когда дочери был год, Мария умерла.

В 1905 г. Николай Михайлович поступил на факультет восточных языков Санкт-Петербургского университета. С 1913 г. он работал в качестве агента Доброфлота (Торгового флота) в Сингапуре, Архангельске, Лондоне, Коломбо (о. Цейлон) вплоть до февраля 1922 г.

В 1918 г. в Санкт-Петербурге он женился на Ольге Алексеевне Львовой. От этого брака у них было пять детей: Людмила (1919-2002), Михаил (1920-1989), Алексей (1922-2010), Владимир (1924-1944), Марьяна (1927-2020).

Следующий этап его жизни связан с Францией, куда он вместе с женой и детьми попал в 1920-1921 гг.

В той же хранящейся в семейном архиве анкете он указывал о себе следующее: «с февраля 1922 до 1924 г. не работал и скрывался от французской полиции, без личных документов».

Людмила и Михаил родились на Цейлоне, остальные дети – уже во Франции. Дочь от первого брака жила с ними до своего замужества.

Работы и средств к существованию во Франции не было. Одно время Ольга Алексеевна работала в косметическом салоне, потом она с дочерьми уехала в Киэнси, русский пансион для девочек. Михаил, Алексей и Владимир в это время жили в таком же пансионе для мальчиков. Семья поселилась в квартире на улице Клод Матра в Исси-ле-Мулино под Парижем.

В дальнейшем во Франции жизнь Николая Михайловича складывалась во многом типичным для русских эмигрантов образом. С 1924 по 1940 гг. он работал в парижском такси. Следующие четыре года – «шофёром управления французской железной дороги». С октября 1944 г. по май 1946 г. – «англо-французским переводчиком Союзных войск во Франции». Также до отъезда в СССР в 1948 г. он успел поработать «литературным переводчиком с англ. и франц. языков в Международной конфедерации профсоюзов».

В период немецкой оккупации Франции значительная часть русских эмигрантов и их детей оказались в рядах Сопротивления, в том числе Алексей, Владимир и Михаил.

24 августа 1944 г. во время подготовки Парижского восстания Владимир вместе с соратниками перевозили оружие, машину остановил немецкий патруль, который расстрелял молодых людей на месте. Это произошло в г. Версале, на месте расстрела висит памятная доска.

После Второй Мировой войны во Франции возникла организация «Союз советских патриотов» (ССП), куда вступило множество «эмигрантских детей», в том числе и Михаил Рыгалов. ССП насчитывал более десяти тысяч членов и имел свои отделы во всех регионах страны. Кроме того, он активно содействовал репатриации новых русских эмигрантов на родину. Михаил Рыгалов возглавлял в ССП молодёжную секцию.

В 1947 г. целая группа активистов этого движения была выслана из Франции в ГДР, откуда попала в СССР, в том числе Михаил.

В 1948 г. Николай Михайлович принял решение также вернуться в Россию, вслед за сыном Михаилом.

Людмила и Алексей уже имели собственные семьи, так что вернулся Рыгалов с женой и младшей дочерью Марьяной. Они попали сначала в Сызрань, потом довольно скоро перебрались в Саратов. Там Николай Михайлович работал в семинарии, преподавал латынь, греческий и английский язык.

В Саратове Михаил женился, окончил педагогический институт. Марьяна уехала в Москву учиться, окончила Библиотечный институт, вышла замуж. В 1957 г. 18 февраля Николай Михайлович Рыгалов скончался в Саратове, вскоре Ольга Алексеевна переехала в Москву к дочери.

«Смена вех» и миф о России

Благодаря исследованию нашла своё подтверждение семейная легенда, согласно которой Рыгалов «писал статьи» в знаменитый и хрестоматийный эмигрантский журнал «Смена вех», издававшийся в Праге и Париже в 1921-1922 гг.

Имя Николая Рыгалова фигурировало в этом издании трижды. В номере 10 напечатано открытое письмо Н.М.Рыгалова «О русском добровольном флоте». В этом письме он описывает плачевное положение Доброфлота (Торгового флота), а также выступает с резкой критикой функционеров организации, способствовавших незаконной продаже российских судов зарубежным компаниям. Говоря современным языком, в этом письме автор вскрывает коррупционную схему.

В номере 16 «Смены вех» опубликовано обращение Профессионального союза моряков российского торгового флота к Рыгалову, которое подтверждает справедливость обвинений, выдвинутых Николаем Михайловичем ранее. В обращении «Союз моряков» главным образом выступает против распродажи российских судов и сообщает о бедственном положении моряков в Константинополе, уже в течение года не получающих жалованье.

Серия публикаций, посвящённых ситуации вокруг «Доброфлота», заканчивается в 19-м номере «Смены вех», где Рыгалов подводит неутешительные для себя итоги и вскрывает новые коррупционные схемы.

История с письмами, опубликованными в «Смене вех», на первый взгляд кажется частностью. Тем не менее эта история в первую очередь важна потому, что в дальнейшем Николай Рыгалов повторил путь всех лидеров «Смены вех», вернувшись в Советскую Россию в 1948 г.

«Сменовеховцы», как известно, не были настроены против воцарившегося в России большевистского режима, чем выделялись в среде белоэмигрантов.

В какой именно момент к Николаю Рыгалову пришла идея о возвращении на родину – в том же 1922 г. или уже в 1940-х гг. после смерти сына Владимира или после депортации сына Михаила – остаётся лишь догадываться.

При этом во многом элитный характер русской диаспоры в Париже в семье Рыгаловых не вызывал особой симпатии.

Изменившиеся в послевоенный период обстоятельства способствовали возвращению некоторых членов семьи Рыгаловых в Россию. Существовавшее в эмигрантской среде во Франции негативное представление о большевистской России, по всей видимости, не имело принципиального значения в случае семьи Рыгаловых.

Михаил Башкиров, кандидат исторических наук, научный сотрудник ИГИ СО РАН