Хозяйка Ботсада

Имя нашей сегодняшней гостье дали в честь героини трилогии Вениамина Каверина «Открытая книга» — микробиолога Татьяны Власенковой. И пусть она микробиологом не работает (хотя в детстве и мечтала об этом), но судьбой ее стала именно биология.

С 2009 года кандидат биологических наук Татьяна Сергеевна Коробкова заведует Ботаническим садом Института биологических проблем криолитозоны СО РАН. А работает она там с 1979-го (до этого была аспирантура Института физиологии растений в Москве).

«Начинала на дальнем участке»

— Начинала я на дальнем участке Ботсада лаборантом у Александра Яковлевича Перка. Он был доцентом Тартуского университета, когда познакомился на какой-то конференции с нашим тогдашним директором Дохунаевым, а тот, видимо, так расписал ему все красоты и перспективы работы, что Александр Яковлевич решился покинуть Эстонию и переехал в Якутск. Работал он тут очень долго и плодотворно, создал коллекцию черной смородины. Сейчас в нашем институте продолжает работать его сын, только у него несколько другое направление.

— А какой тогда был Ботсад?

— Хотя территория была больше, чем сегодня, коллекций было меньше. Он был более природный, если так можно сказать. И от ворот начиналось море цветов! Цветоводы изучали астры, гладиолусы…

— Представляю, как все это цвело и благоухало.

— Было много сотрудников, техники, лабораторные и офисные корпуса.

— А сейчас тут тишь да гладь. Пока шла сюда, увидела только двух человек. Кстати, сколько всего народу здесь работает?

— 26, из них девять научных сотрудников, что, конечно, очень мало для такой территории, учитывая, что объем работы в последние годы значительно вырос, особенно научная составляющая.

Результат – через десятилетия

— В первую очередь мы призваны решать научные задачи, главная из которых – сохранение природного растительного мира Якутии. Коллекция «Природная флора Якутии» насчитывает более 350 видов травянистых растений, более 110 видов древесных. Какие-то семейства представлены у нас на 100%, какие-то – на 10%, какие-то вообще не охвачены — в основном, те виды, что растут далеко, в труднодоступных местах и здесь не приживаются. Каждый год мы дополняем свою коллекцию, но все собрать невозможно.

Не менее важная задача – сохранение редких, исчезающих, эндемичных видов и возвращение их в природу, так называемая реинтродукция.

Процессы это длительные, результат своего труда можно увидеть через десятилетия.

— Да тут только энтузиаст выдержит!

— Это вы верно подметили, к тому же у нас вся физическая работа держится на лаборантах, у которых очень низкая зарплата. Люди действительно работают на энтузиазме, занимаясь своими исследованиями, и вопрос с кадрами для нас – очень острая проблема, особенно отсутствие молодежи. То и дело пенсионеров своих на помощь зовем.

— Откликаются?

— Сразу. Они ведь к нам прикипели, живут заботами своего сада.

Охранный статус

— Моя правая рука – Антонина Александровна Конаровская. Ей 84 года, и она первый год не работает в Ботсаду, но часто приходит, помогает. Она тут в курсе всего и по-настоящему незаменима. Так-то она химик-аналитик – когда в советские времена среди них провели конкурс, Антонина Александровна заняла там не то третье, не то вообще первое место. На всесоюзном уровне! Но их лабораторию то расформировывали, то переформировывали, и в конце концов она оказалась у нас. В 1994 году мы с ней закладывали новый питомник смородины и перетаскивали на новое место все растения на себе.

— А на старом месте что, почва истощилась?

— Набеги начались. То одно украдут, то другое. Потом вообще взялись за заборы, трубы выкапывали. Одно слово – лихие 1990-е. Костры здесь разжигали и пикники устраивали. Разворовали коллекцию сирени, которую мы только недавно возобновили.

Но иногда возникает ощущение, что 1990-е все еще продолжаются. Слышали, наверное, историю, как к нам самочинно приехали и выкопали растения для Сквера учителя. Мы потом около тысячи лунок насчитали. А там был в том числе и гусинолук – мало того, что редкое растение, так еще и основа диссертации одной из наших сотрудниц.

— У вас же вроде и охрана, и ограда.

— Где могли, территорию огородили. Там, где ограды пока нет, стоят предупреждающие таблички, но их сбивают.

Охранный статус Ботанического сада нужно постоянно отстаивать, а то люди привыкли, что Чочур Муран – всеобщее достояние.

Ну так не надо там гадить! Мы оттуда постоянно вывозим мешками мусор, который оставляют отдыхающие, а между прочим, подножие Чочур Мурана – это остаток реликтовой степи плейстоценового периода. 

Температурный режим

Разговариваем мы в так называемом вегетационном домике питомника плодово-ягодных растений Ботанического сада. Сидим за столом, не снимая курток, и очень скоро я начинаю ерзать, чтобы немного согреться. Хозяйка же ведет себя как ни в чем не бывало, и у меня возникает мысль, что такой температурный режим поддерживается здесь специально. Оказалось, нет – домик просто-напросто неотапливаемый, хотя работают в нем до октября.

— Татьяна Сергеевна, гвозди бы делать из ваших людей!

— Люди мы обычные. И профзаболевания у работников Ботсада – это артрозы, артриты, ведь наша работа здесь начинается, едва сойдет снег, а осень – самая пора посадок.

— Тогда тут не должно быть неотапливаемых домиков.

— Новый лабораторный корпус нужен нам как воздух. Еще бы тракторный парк обновить. Здесь же огромная территория, сложная работа, а финансирование – как у обычной лаборатории. Ну, и плюс выручка от продажи растений, рассады, кустарников.

— На обновление тракторного парка этого явно не хватит.

Гинкго на севере

— Вообще, модернизация нужна во всем, особенно в оранжерее, где всю проводку надо менять. Два года назад там был пожар, слава богу, растения успели вынести – коллекции фиалок, фуксий, авокадо, лимон, кофе…

— Пьете кофе собственного производства?

— Не пьем, семена исключительно для посадки. Кофе у нас долго не плодоносил, но Мария Андреевна Одегова своими стараниями все-таки этого добилась. А вот лимоны свои мы пробовали. Кожица у них очень тонкая. Если купленный в магазине и месяц может пролежать, то наши – только 2-3 дня. Еще у нас бамбук растет…

— Крышу не пробил?

— Регулярно обрезаем. А вот пальму, ровесницу Ботанического сада, мы были вынуждены убрать именно по этой причине: два раза делали надстройки, потом поняли, что она и дальше будет расти, поэтому пришлось принять такое решение. Теперь наше старейшее растение – агава, ей тоже почти 60.

А на днях у нас в очередной раз гостил американец японского происхождения Стив Иошида, который в свой предыдущий приезд привез нам семена дерева гинкго билоба, пережившего бомбардировку Хиросимы. Мы их вырастили и один саженец подарили отделению радиологии онкологического диспансера. В этот раз он привез семена камелии, чья «праматерь» также выжила после атомной бомбардировки. Удивительно! Гинкго все-таки дерево, а камелия – очень нежный цветок. Мы их посеем и будем ждать результата.

Саранка едет на Аляску

— Каковы впечатления мистера Иошиды от вашей оранжереи?

— Он был очень доволен нашим ответным подарком – мы ему подарили рябинокизильник Позднякова, встречающийся только на юге Якутии, и саранку – символ нашей республики. Первые растения для задуманного им Природного центра на Аляске.

— Интересный обмен.

— Для нас это обычная практика. Мы ведь обмениваемся семенами с другими ботаническими садами — зарубежными, их в нашем списке 87, и российскими, которых около ста.

— И что просит Россия, а что – заграница?

— Россия просит все, а зарубежье интересуется, в основном, нашей природной флорой. В этом году у них ажиотажный спрос на смородину моховую, смородину фрагранс (пахучую) и дикушу-охту, которую еще называют «алданским виноградом».

         — Сколько же у смородины разновидностей! И это вы явно еще не все перечислили.

         — Жаль, что вы не были у нас весной, когда здесь все в цвету. Черемуха у нас очень долго цветет: отцветет один вид – зацветает другой. Черемуха обыкновенная, черемуха Маака, черемуха вирджинская, гибриды… Есть еще сорт «Черный блеск» с темно-фиолетовыми листьями, розовыми цветками, который часто принимают за сирень. А раз цветение продолжительное, то и плодоношение тоже. Недавно снова урожай черемухи собрали.  

«Смородина любит гвозди» 

— Татьяна Сергеевна, вопрос на засыпку: есть ли у вас дача, и если есть, занимаетесь ли вы ею или все силы уходят на Ботанический сад?

— Дача есть. Занимаюсь без фанатизма. Вот у одной из моих сотрудниц участок образцово-показательный – черная земля, на ней растения. У меня не так. Я сторонница органического земледелия и все делаю по минимуму.

Главное – растения должны быть здоровыми, тогда ни одна зараза к ним не пристанет. Инсектициды не использую не только на своем участке, но и здесь, в питомнике. Да и удобрения предпочтительнее органические. Из минеральных нет ничего лучше золы, она, кстати, и от многих вредителей спасает.

— А что у вас на участке растет?

— Как у всех: смородина – красная и черная, малина, жимолость, яблоня. А вишня погибла и облепиха – полностью.

— Как так?

— Соседи отсыпали участок, и вся вода хлынула к нам.

— Печально. А огород?

— С огородом все в порядке. Еще раз повторю – растения должны быть здоровыми. Если, например, огурцы здоровы, паутинный клещ не прокусит лист. Для этого надо обеспечивать им хорошее питание и поддерживать влажность в теплице, так как этот вредитель боится влажности.

А помидоры должны расти на черной земле, без сорняков, тогда она хорошо прогревается. Еще хорошо поливать их рыбной водой.

— Воду на рыбе настаивать?

— Можно и саму рыбу возле корней закапывать. Рыба ведь фосфором богата, а помидоры любят фосфор. А яблоня, сирень и вишня любят хлеб.

— Тоже у корней зарывать?

— Совершенно верно, только осторожнее при этом, не повредите корневую систему. А вот красная смородина любит гвозди.

— Гвоздь у куста воткнул и жди урожая?

— Лучше сразу горсть. И вообще, к растениям тоже подход нужен. Доказано, что нервной системы у них нет, но я все равно не понимаю, как их можно рвать, ломать. Они же живые. Я вот, заходя в теплицу к огурцам, здороваюсь с ними. Ласковое слово и огурцу приятно.

Соколиным взором

— Татьяна Сергеевна, а цветы дома разводите?

— Тут я пошла в маму. Она любила цветы, и они ее любили – все у нее росло. А у меня дома коллекция сортов герани, еще хвойные.

— Хвойные – дома?

— Кипарис и туя. Кроме того, были пальма и роза, но я их отдала.

— Разрослись?

— Кошки начали объедать. Их у меня две. И три собаки. Все подобрыши, взяты с улицы. Самой старшей питомице, полусиамке, 15 лет, самой молодой – три года, она у нас овчаренок. Прекрасно уживаются друг с другом, любят, уважают и проявляют живейший интерес: поедят сначала из своей миски, потом идут проверять соседские – там же, разумеется, вкуснее.

— Беспокойное хозяйство! Наверное, зимой по Ботсаду они скучать не дают?

— Не столько они, сколько работа – надо столько всего сделать, написать. Скучать времени не остается. В 2018 году в рейтинге между лабораториями нашего института мы вышли на первое место, а рейтинг выводится по количеству публикаций в научных журналах.

Да и среди зимы я два-три раза в неделю обязательно приезжаю в Ботсад – приехала, соколиным взором оглядела, указала на все недостатки, которые работники сами не заметили бы – при постоянном присутствии глаз-то замыливается.

К сотрудничеству готовы

— Зимние работы у нас начинаются с ноября – нужно забивать горшочки, готовить почвенную смесь, очищать семена. Научники же в это время с головой уходят в свои статьи.

— В каком месяце снова начинаете работать на земле?

— Сейчас все сроки сместились – потепление климата. Весна ранняя, осень затяжная, осадки увеличились: если раньше нормой было 193 мм в год, то теперь и 243 мм, и 260 мм никого не удивляют. А выезжаем мы, как только сойдет снег. Людей мало, работы много – спасаемся субботниками. Если кому помощь нужна, объединяемся все – и древесники (те, кто занимается деревьями и кустарниками), и флора (те, кто занимается травянистыми растениями). Заборы, посадки – это общая групповая работа наших мужчин. Есть у нас пара-тройка мужчин, на все руки мастера.

Еще у нас есть замечательные помощники из Якутской городской национальной гимназии. Третий год приезжают – помогают растения обрезать, растительный мусор выбрасывать. Работа-то у нас нескончаемая.

А вообще Ботанический сад нужно развивать. Общаясь с коллегами, я знаю, что, например, Благовещенский ботанический сад поддерживает город, мы же существуем только за счет бюджета нашего института.

Но все знают, что в Якутске существует проблема с зелеными насаждениями.

Для озеленения города нужен питомник, ведь саженцы должны быть определенного роста, с определенным количеством побегов. У нас же про посадочные стандарты даже не слышали.

Растения берут из дикой природы: выкопали, привезли, воткнули в землю – авось приживется. Почему нельзя использовать наши знания и умения на благо города? Мы к сотрудничеству готовы.