Гидролог Никита Тананаев: главное, чтобы в ледоход не ударили заморозки

О Якутии, её климате, паводке на реке Лене рассказал доцент ИЕН СВФУ, заведующий лабораторией по изучению климата и экосистем северных регионов, кандидат географических наук Никита Тананаев.

Якутоцентричный москвич 

– Никита Иванович, вы москвич, закончили МГУ, а живёте и работаете в Якутии. Обычно люди, наоборот, стремятся из глубинки в Первопрестольную. Как вы оказались у нас?

– С детства увлекался географией, с девятого класса поступил на школьные курсы географов МГУ, а после и на географический факультет на кафедру гидрологии суши. На втором курсе один из наших профессоров спросил: «Может, вы уже знаете, чем хотите заняться?». А у меня тогда друзья мечтали доехать на катамаранах до островов Де Лонга. Шансов на это не было, но я тоже этим болел, читал дневники барона Толля, книги «Плавание на яхте «Заря», «Земля Санникова», грезил Арктикой, думал, как это круто, вот бы мне туда, и я сказал профессору, что хочу изучать реки на вечной мерзлоте.

И вот меня отправили к профессору Роману Чалову, я стал у него студентом, а после и аспирантом. Из северных рек мне предложили Печору, Северную Двину, Обь и Лену. Конечно, выбрал Лену, самую далёкую, загадочную и притягательную.

Скажу, что изыскательская партия МГУ работает на реке Лене и её притоках с 1969 года и до сих пор. Так что с третьего курса в 2002 году я попал на производственную практику в Якутию. Ленские Столбы, устье Алдана, суровые, но душевно щедрые люди и невероятная красота природы! Какая там Москва… Сразу понял, что я человек якутоцентричный. И после этого так и ездил в Якутию каждый год. Защитил кандидатскую по теме «Сток наносов и русловые процессы в зоне вечной мерзлоты». Работал в МГУ. Но все это казалось мне унылым.

А потому, когда мне в 2009 году предложили вакансию руководителя изыскательской русловой партии в администрации Ленского бассейна, быстро собрался и переехал в Якутск. Сотрудничал с Институтом мерзлотоведения, с СВФУ, читал лекции, с начала прошлого года возглавил лабораторию по изучению климата.

Климатический порог

– А изменение климата существует?  Если да, каким образом оно выражается в Якутии?

– Если мы берём температуру воздуха, то, безусловно, существует. К примеру, вся мировая повестка сейчас витает вокруг того, чтобы не допустить потепления температуры более чем на полтора градуса, нежели было до индустриальной эпохи. То есть от 1850 года. Причем говорится, что полтора градуса – это плохо, а вот два градуса будет совершенно хана. Но это, конечно, говорится об общемировой температуре, повышение которой колеблется на уровне на 1,2 -1,3 и до полутора градусов осталось совсем ничего.

В России теплеет быстрее, чем во всём мире в целом, в Сибири быстрее, чем по стране, а в Арктике быстрее, чем в Сибири. Причём те два градуса, которых страшатся климатологи мира, некоторые районы Якутии прошли всего за 30 лет. Это Нижняя и Средняя Колыма, Аллаиха, где температуры повысились на 1,8 и 2.0 градуса. И надо сказать, что это не просто изменения, а, скорее, резкий скачок. В основном, температуры там повышаются в переходные времена года, особенно осенью и весной.  И далеко не везде выраженно теплеют зимние месяцы.

– А как с осадками, дождями, снегом?

– Их стало больше, в первую очередь, в Южной Якутии, это горные районы, хотя их там было и без того немало. А также на Нижней Лене в довольно большом радиусе, куда входит, например, Жиганск. И однозначного ответа, почему это происходит, ещё нет. При этом на Анабаре, в Аллаихе да и в целом по Арктическому побережью почему-то становится суше и осадков меньше.

У нас есть прогноз до 2100 года, и по нему, скорее всего, осадков в Якутии будет больше. Но это для нашего региона не критично, у нас их и так не особо много. Но будет меняться режим выпадения, если мы, условно говоря, привыкли, чтобы было много небольших дождиков, то в климате будущего они могут смениться редкими, но очень интенсивными ливнями. И ждать от этого ничего хорошего не приходится…

О засухах и пожарах

– В 2019 году, как помню, на реках было грандиозное обмеление, песок открылся на огромных площадях. Что это было?

– На реке есть маловодные и многоводные периоды, для Лены это 25-30 лет, и подобное было в 80-е годы, и в 50-е годы прошлого века. Для нас, гидрологов, звучит как аксиома – чтобы в реке была вода, нужны дожди, и как раз в 2019 году дождей было навалом. Но они были не там, где надо. Именно тогда было просто катастрофическое наводнение в Иркутской области, когда тонул посёлок Тулун, наводнения были в Хабаровском и Приморском краях. Дожди приходят с циклонами, а у нас в 2019 году их не было. Они пошли на Иркутскую область, а на Дальнем Востоке царил муссон.

И эта история из того же цикла, что и пожары 2021 года, когда три года с 2018-го в Якутии стояли антициклоны, а небольшие циклоны пришли лишь в 2021 году. Но это уже не помогло. Земля к этому времени, в том числе лес, высохла до критической точки. Причем при антициклонах стоит безветренная погода, а в 2021 году циклоны принесли ветра, вкупе всё это обернулось страшнейшими верховыми лесными пожарами. Замечу, что такого, чтобы три года подряд циклоны не заходили в Центральную и Южную Якутию, не было за весь период метеорологических наблюдений.

– Бытует мнение, что обмеление реки также связано с массовыми вырубками леса в Иркутской области. Это верно?

– На самом деле как лес влияет на сток рек, наука однозначного ответа не даёт. С одной стороны, есть мнение, что, если вырубить лес, над этой территорией будет меньше дождей. Я в этом не уверен. Сомнительное предположение. Но как рабочая гипотеза принимается. С другой стороны, лес забирает воду из почвы и испаряет её в атмосферу. И эта вода не участвует в жизни реки. И как будто логично, что без леса воды в русло попадало бы больше… Так что не всё так очевидно. При том что я, как гидролог не сказал бы, что Лена мелеет. Напротив, она ещё и затопить может, вполне легко.

Сила ледохода

– Сейчас паводок в Оренбургской области дамбы просто сметает. Как же так получилось?

– Дамбы – это хорошо, но парадокс в том, что они и своего рода ловушки, в которые в своё время попадала и Якутия. Когда рушится дамба, ущерб становится таким, что его никогда бы не было, если бы этой дамбы совсем не существовало. Тут вопрос в том, чтобы строить их надо правильно, надёжно и с большим запасом. Но реалии таковы, что, когда надо, ни того, ни другого не хватает. Где-то сэкономили, недосмотрели, построили без учёта особенностей определённого места или рельефа. Да и, в конце концов, у природы запаса всегда больше.

– Каким прогнозируете весенний паводок на Лене в этом году?

– Сложно давать прогнозы, факторы, которые обуславливают прохождение льда, образование заторных явлений, каждый год комбинируются самым непредсказуемым образом. И они никогда не повторяются. Самое опасное, когда полным ходом идёт ледоход и ударяют внезапные заморозки. Весь этот лёд, который подняла волна, смерзается, закрепляется, и образует мощнейшие заторы, угрожающие всем территориям, которые находятся выше.

Что интересно, большое половодье при дружном таянии снегов может и не дать такого эффекта. Если много воды, такие заторы просто продавливаются. А вот опасными могут стать именно средние уровни воды. Но это уже работа метеорологов, следить за погодой, давать своевременные оценки угроз соответствующим службам. И с заторами на Лене бороться умеют, ими здесь никого не удивишь.