Егор Романов: булатный узор похож на ветку с инеем

В традиционной выставке «Клинок – традиции и современность» в Москве нынче впервые приняли участие столько много якутских мастеров — 25 — и они выиграли 13 дипломов за свои изделия в разных номинациях. На мероприятии в первый раз якутяне три дня выплавляли кричное железо, заинтриговав почти всех участников «Клинка». Мы поговорили с одним из участников, известным якутским мастером Егором Романовым.

Татара и печь Чап Уустара

– Егор Валерьевич, что такое кричное железо?

– Это железо, полученное при помощи технологии прямого восстановления железной руды. Процесс называется сыродутным, в результате чего получается чистое железо до 98% содержания. Практически без кислорода в металле, можно обнаружить лишь следы серы и фосфора. Из такого железа выстроена семиметровая Делийская колонна на берегу океана в 20 км от Старого Дели весом 6,5 тонн. Одной из главных достопримечательностей Дели 1600 лет, и за эти годы она так и не покрылась ржавчиной. Колонна составлена из слитков кричного железа по 36 кг, железа в ней 99,72%. Практически из чистого железа.

– Вернемся к выставке. Чтобы три дня выплавлять железо, нужно много руды. Где вы её взяли?

– Из трёх мест – Амги, Кангаласского мыса, местности Куллаты. Всего было 100 кг железной руды – выплавляли в день от 5 до 7 кг железа с каждой крицы. Получается очень чистое железо – практически сталь. А в средней полосе России её плавят из болотной руды, там качество похуже получается. Сейчас у нас кричное железо плавят массово – руку уже набили.

– Издревле славятся остротой булат, дамасская сталь, японский меч катана.

– Во время этой поездки мы съездили к очень интересному человеку в подмосковное село Кочергино Дмитровского района – сэнсэю Ишимацу, он же Василий Иванович Иванов. В свое время он три года жил и учился у мастеров в Японии. Ишимацу занимается реставрацией и созданием японского оружия, в том числе знаменитой катаны. Это многослойная дамасская сталь с уникальными режущими свойствами. А ездили мы к нему с верхневилюйцем Егором Тумусовым, потомком Чап Уустар из села Кэнтик. Егор методом проб и ошибок пытается возродить производство железа, которое делали его предки.

Это дендритно-карбидная структура стали. Почти булат. Упор на режущие свойства по булатной технологии. Дендра – это дерево. Нити чистейшего железа напоминают иней на окне, ветки деревьев под прямым углом. Соединение смеси стали и чугуна обеспечивают крепость и пластичность. Под микроскопом режущая поверхность напоминает микропилу – режет карбидами.

Так вот, Иванов и Тумусов стали сравнивать свои печи. Чап Уус изготовил свою печь по описаниям старых мастеров – технологии, размеры, сопла. У Ишимацу же во дворе стояла татара – японская печь для выплавки стали. Егор показал фотографии своей печи – и они оказались практически идентичны с татарой. Только у нее сопло сбоку, а у Тумусова – с узкой стороны. Единственная разница. Японская крица допускает лишь 1,7 % углерода (как и в якутской).

К слову, когда Стивен Сигал поехал в Японию реставрировать свой клинок, ему сказали, что в мире есть только один мастер, который может это сделать – сэнсэй Ишимацу в России. Японцы ему единственному разрешили вывезти из страны молот для татары, хотя его вывоз запрещён.

Егор рассказал, что якутские мастера называли крицу головой, где разделяли щёки, макушку, подбородок, лоб, затылок. И брали для клинка только углеродистую середину-сурэх (сердце), которую называли буспут тимир (сваренное железо). Японцы делают точно так же. Из сурэха-сердца ковали лезвия и язычки хомусов. Они пластичные, вибрируют и не деформируются. Практик Тумусов методом тыка нашел свой правильный метод. Но это всё очень дорого стоит.

— Во сколько обходится одна плавка? 

— В 2009 году я подсчитал по-тогдашнему МРОТ (11 тысяч), что одна плавка кричного железа обходится в 300 тысяч рублей. Подсчитайте по нынешнему прожиточному минимуму. Сюда входят сбор и транспортировка руды, приготовление древесного угля, строительство печи, выплавка, трудочасы. Очень большой объём работ, а выхлоп очень маленький. Просто энтузиастов у нас много.

На выставке мы поставили стилизованную Могол урасу высотой 5,5 метра. У нас играли кыл-кылысах (даже туш выдавал на награждении) и хомус Натальи Куприяновой. Руслан Захаров на маленькой печке в сосудах кулун-атахской культуры (не на гончарном круге, а методом пришлёпывания-таптайан) варил деликатесы. Якутский павильон был всегда полон народа.

Руководитель фестиваля «Охота и рыбалка на Руси» восторгался тем, как мы варили крицу – вот бы показать детям! А организаторы «Клинка» решили приехать на Ысыах Туймаады, чтобы воочию увидеть, как мы в Ус Хатын будем плавить кричное железо.

У нас была цель не только продать и заработать деньги, но и пропагандировать нашу культуру и традиции. Благодарим за поддержку наше Министерство культуры и Республиканский дом народного творчества.

– С чего началось ваше увлечение выплавкой кричного железа?

– Я с детства слышал, что якуты умели делать первоклассное железо. Так увлёкся кузнечным делом, прочитал о сыродутном железе якутов в книге Ксенофонта Уткина. Это единственная монография, где описан этот способ. Пришёл с книгой к нему в 2008 году в ЯГСХА, где он преподавал, и он мне ее подписал. Оказывается, Уткин написал это со слов старых мастеров (в частности, нюрбинские Сата Уус), которые рассказали, как они плавили железо вплоть до конца 40-х годов. Профессор был счастлив, что его книга кому-то была нужна. Ведь некоторые противились ее выпуску в Якутске, считая, что у якутов не было металлургии. Уткин смог напечатать книгу только в типографии Покровска в 1991 году. И на основе этой монографии защитил кандидатскую диссертацию.

Между тем уровень якутского железа был довольно высоким. Не зря в этом году отмечалось 290-летие Тамгинского железоделательного завода на правом берегу Лены в устье речки Тамма, который плавил железо для экспедиций Беринга. Это близ села Хаптагай. Один из потомков главы Восточно-Кангаласского улуса Лепчикова газовик Пётр Иванов ездил во Владивосток, чтобы выяснить, за что его предок был награждён серебряным кортиком. Им и русских-то мало награждали, а тут инородца отметили. Так моряки Тихоокеанского флота без обиняков напрямую объявили ему: «Тамгинский завод – это прадедушка нашего флота!» Железо с завода доставляли в Охотск, где строили корабли для Камчатских экспедиций. В марте моряки ТОФ ВМФ России должны прибыть в Якутию, чтобы поделиться историей.

Вспомните, ещё в 17-м веке якутский воевода Пушкин писал челобитную царю, что «якуты варят железо для своих нужд дюже доброе, лучше аглицкого». Тамгинский завод обосновали в 18-м веке. Причём завод, а не артель, потому что там стоял многопудовый водяной молот.

Первая крица

– Расскажите, когда впервые вы начали делать плавку кричного железа?

– Оказывается, что я и Александр Данилов из 2-го Жемкона Хангаласского улуса начали это дело параллельно. Я пытался делать сыродутную печь, искал информацию. Получалось губчатое железо с блеском, которое ещё и магнитилось. А в Институте физтехпроблем Севера уже лет десять занимались прямым восстановлением железа, но и там дело буксовало. Мой дядя Анатолий Николаевич Громов предложил с ними сотрудничать. Так прошли два года неудачных плавок.

В июне 2009 года меня позвали на базу физтеха на 4-м километре Покровского тракта. Приехал и вижу, что печь не такая, как надо – у меня уже накопился опыт. Переделали и всю ночь с Александром Даниловым плавили железо. Когда слили шлак, выпал кусок размером с половину футбольного мяча. Эх, не получилось, подумали мы и пошли завтракать. А вернувшись, увидели, что над этим куском мушки вьются. Оказывается, при остывании железа кусочки шлака так отлетают. И обнажился блестящий железный скелет. Получили первую крицу весом в два килограмма соломенного цвета. Свершилось!

– А что надо, чтобы вышло железо?
– Очень многое должно совпасть: необходимые пропорции печи, размер сопла, количество воздуха, качество древесного угла и состав руды, погода, влажность воздуха. Это как в кулинарии: можно сварить неудобоваримое из отличных продуктов. Нужны умение, интуиция, знания.

-Вторая плавка кричного железа где произошла?

-В июле того же 2009 года нас с Даниловым в Таттинский улус пригласил на плавку Сарыал Билюкин. Были там и Мандар Уус, и Ксенофонт Уткин, и краевед Прокопий Ноговицын. Нас бил мандраж, а Сарыл не волновался, не зная всего процесса. Но получилось. Потом мы плавили на территории Майинского музея в 2010 году, где присутствовали члены Ассоциации кузнецов и металлургов Якутии, в 2011 году на Ысыахе Туймаады, в 2012 году в Салехарде на выставке «Клинка». Я туда поехал, продав свой пневмомолот за 70 тысяч. Приехал и жена выкупила его с процентами, взяв кредит. Плавили на фестивале в Златоусте, на ВВЦ (бывшая ВДНХ). Иногда с одной крицы можно выплавить до 30 кг.

Увидел батас и не уснул

– Егор Валерьевич, откуда вы родом и как всё начиналось?

– Родился в 1977 году в Майе. Отец Валерий Егорович Романов в молодости организовывал ювелирный цех быткомбината, трудился автослесарем, аккумуляторщиком, медником. Учился я в восьмилетке, и, когда объявили, что скоро откроют каменную среднюю школу и мы перейдем туда, почему-то воспротивился. Мама увидела объявление в газете о приёме в Якутское художественное училище, и я поступил туда. Основа была — рисовал, учился в художественном классе.

– А когда увлеклись холодным оружием?

– Моей специализацией была декоративная резьба по дереву и кости. Для диплома я начал мастерить сложносоставной якутский лук. Как-то в 1992 году я попал в закрытый музей археологии ЯГУ на Павлика Морозова,8. Там увидел два клинка батаса и не смог уснуть в ту ночь. Мне о них рассказал сотрудник музея Александр Кириллин.

В 1996 году прочитал книгу Фёдора Фёдоровича Васильева «Военное дело якутов». Тогда в Якутске работала фирма «Батас» и они для своего холла заказали сделать батас. Я пешком на своих плечах перенёс рессору через Лену и мы его с братом Георгием точили его: он днём, я ночью. Потом «Батас» отказался от заказа и я решил сделать 74-сантиметровый батас с инкрустацией и чехлом для дипломной работы.

Тогда на защиту дипломов прибыл ректор Красноярского художественного института Покровский. Все были в волнении. А он поставил мне «пятёрку» и написал рекомендательное письмо в Суздальское художественно-реставрационное училище. Я не поехал, а надо было. В те годы там работал уникальный человек Вячеслав Иванович Басов, возродивший булатную сталь. В 1964 году, будучи помощником кузнеца, выковал дамасскую сталь в 164 слоя. Басов в Суздальском училище ввёл в программу технологию выплавки дамасской и булатной стали. К сожалению, я об этом узнал только в нулевых.

В 1998 году я женился и брался за всё. Придумал, как переплавлять в Заречье мороженое в термоконтейнере с азотом, куда вмещалось 200 кг. Построил балаган и разводил в нём свиней. Через год бросил это дело, переделал балаган в кузницу и начал ковать железо. И тогда всплыло воспоминание, как однажды в детсаду нас не уложили спать и показали фильм про Илью Муромца по телевизору. После просмотра все увлеклись изготовлением богатырей и рыцарей из пластилина. А я почему-то слепил наковальню, сделал кувалду из карандаша, хотя про ковку в фильме показали всего несколько секунд. И начал ковать оружие из пластилина для их богатырей.

– Как начал мастерить якутские ножи?

– В детстве я смотрел, как отец из 10 пластин торсионного вала «Запорожца» изготавливал 50 ножей. Вместе с ним нарезали берёзовый кап для рукояток. То есть весь процесс был у меня перед глазами. Мы мастерили ножи из подшипников, деталей картофелекопалок. Потом в ход пошли легированная сталь, нержавейка. Позже с ребятами собрали артель и года три изготавливали по 80 клинков в месяц.

Нож «Сындыс»

– Не пора ли якутский нож выпускать в промышленных масштабах?

– У меня есть совместный проект с Михаилом Алексеевичем Тютиным, руководителем компании «Стальные бивни» в городе Ворсма Нижегородской области, о выпуске якутских ножей на его промышленных мощностях. Первая модель называется «Сындыс», это традиционный якутский нож 19-20 веков. Ведь сейчас якутский нож постоянно видоизменяется. А такой ассиметричный нож до 20 сантиметров в длину раньше был распространён от Камчатки до Лапландии. Его формы были у коми, ханты, манси, финны.

«Сындыс» – это собирательная форма традиционного якутского ножа с мощным обухом в 5 миллиметров с большой пяткой, чтобы компенсировать боковые нагрузки. Конец у ножа узкий, чтобы можно было работать и как шилом. У «Сындыса» есть дополнительная функция – можно резать кромкой на себя благодаря голомени и спуску с левой стороны. А если строгать от себя, получается более тонкая стружка, эффективнее впивается голомень.

– Кроме этого есть работы в других областях?

– Увлекался художественной ковкой и в союзе с однокурсником-скульптором Николаем Чоччасовым делал «Одуванчики» перед Дворцом пионеров по картине Андрея Чикачёва. С ним же монтировали памятник якутской лайке на Чочур-Муране у Германа Арбугаева. На Ысыахе Олонхо в Чурапче Николай делал арку, а я кованину.

– После геройского поступка нашего Туты якутский нож у всех на слуху. Что необходимо этому национальному лейблу?

– В-первых, надо максимально сохранить традиционную форму. До сих пор это кустарщина – все лепят ножи по-своему. Рано или поздно мы придём к промышленному производству якутских ножей. Надо, выходя на международный рынок, соблюдать заявленные стандарты и коридор разброса. Конечно, это мечта – производство только на территории Якутии. У нас все мастера – самоучки. Нет рынка труда, слесарной базы работников с теорией и практикой.

Во-вторых, у нас весь материал привозной, и поэтому изделия получаются в два раза дороже. Мы можем заказать гибкие абразивы на единственном российском заводе в Белгороде. Тепло, вентиляция, электричество очень дорогие в Якутии. В-третьих, надо под сбыт и создавать производство. Аудиторию надо привязывать и вбрасывать тот или иной продукт. Подсчитывать выхлоп фестивалей, конкурсов, турмаршрутов.

– Например, на место Тамгинского железоделательного завода, который, оказывается, прадедушка Тихоокеанского флота.

– Да, это может быть научно-популярный турмаршрут. Посетить выходы железной руды на Буотаме, порыбачить там, приготовить уху, малосолку и жарёху, продавать червей туристам, показать им трилобитов, посетить церкви. В Хаптагае провести интерактивную плавку железа, разбить крицу и подарить (продать) куски железа. И так по копейке, шаг за шагом. Тогда только окупится.

Помните популярную песню 60-70-х в исполнении Эдиты Пьехи про неведомый Манжерок? Многие ведь не знали про это место на Алтае, а вот с тех времён городок прославился, и теперь там турпоток с миллионами гостей. И у нас так можно было бы сделать.