Сегодняшние герои «Якутии» — дети войны. Девочка из поселка Петровск Ярославской области и мальчик из Усть-Алданского района, оказавшийся в Хамагаттинском детдоме.
Сейчас у них за плечами — долгая трудовая жизнь, заслуженные награды, но память снова и снова возвращает их в тот самый длинный день 22 июня 1941 года.
«Ушел добровольцем»
— О том, что началась война, нам сказал папа, но я тогда ничего не поняла, сестры — тем более, они же младше меня были, одной пять лет, другой — три года. Поняли только одно — папа уходит. Он ушел добровольцем в Ярославскую дивизию, — вспоминает ветеран компании «Якутзолото» Валентина Анатольевна Ивахникова. — На прощанье попросил не ходить за ним, и мы стояли у окна и смотрели на его удаляющуюся спину. Это и сейчас у меня перед глазами.
А потом началась наша военная жизнь.
Хлеб был по карточкам, а очередь за ним надо было занимать с ночи. Но никакого страха я не чувствовала. Было ощущение безопасности.
А вот есть хотелось постоянно. Самое голодное время — весна, ни травы нет, ничего. А когда поспевали яблоки, мальчишки их воровали и угощали нас. Хорошо был огород. Мама с него даже что-то в Загорск на продажу возила, а покупала там муку, не все же траву есть.
В 1942 году я должна была в первый класс пойти, но не пошла — не было валенок. Только в 1943-м начала учиться. Учительница у нас была очень хорошая, Глафира Алексеевна. А главное — на одной из перемен нам суп в тарелочках приносили и кусочек хлеба.
Ещё мы с Глафирой Алексеевной и медицинским работником ходили собирать лекарственные травы для школы. Со второго класса — в колхоз на прополку.
Воспоминания о тех годах у меня светлые, добрые. Но самое счастливое воспоминание — это, конечно, день Победы. Как мы плясали на дороге, и погода такая солнечная была!
А уж какая была радость, когда папа вернулся… Он был связистом, потом попал в плен. Вернулся не сразу после Победы, а через какое-то время. Из-за того, что он был в плену, к нему плоховато относились, однако в партии он остался. Работал начальником Госстраха. Но главное — живой…
«Возьми меня с собой!»
Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» — одна из первых наград Леонида Николаевича Кычкина, отличника физической культуры ЯАССР и СССР, заслуженного работника науки и культуры ЯАССР, почетного работника высшего профессионального образования РФ, лауреата Государственной премии имени Дмитрия Коркина.
В начале войны ему было десять лет.
— Когда отец уходил на фронт, я его один провожал. Это была осень 1942-го, и усть-алданских призывников забрал последний пароход под названием «Кысыл» — «Красный», маленький такой, баржу за собой тянул. Я плакал, просил: «Отец, возьми меня с собой». А он по голове меня гладил — ладонь большая, как лопата — и говорил, что туда детей не берут. Ещё сказал на прощанье: «В городе у меня брат. Тебе бы к нему перебраться». В том же 1942-м я в Якутск и сбежал.
Адрес дяди дала женщина, которая с отцом на Соттинском складе работала. Но дяди там не оказалось, а был какой-то дальний родственник, который немного погодя отвёл меня на Батрацкий рынок — так назывался базар на месте «Кружала» — и ходил по рядам, предлагая: «Кому мальчишка нужен? Отдаю!» Из мясного ларька отозвался один желающий: «Хороший парнишка, мне заместо сына будет, раз своих не нажил».
И поехал я с ним на быке в Намцы. Через два дня добрались до 1-го Хомустаха, а там его жена как увидела меня — криком закричала: «Ты кого привел? Чем кормить этого нахлебника? Убери его с глаз моих!» — и как кинется на него. Он — от нее и бегом вокруг печки. Потом отвёл меня в интернат — там же, в 1-м Хомустахе.
Весной приехала туда женщина, представилась как Анна Сысолятина и забрала с собой четверых детей, включая меня. В итоге кончились мои скитания в Хамагаттинском детском доме.
Девочек там больше было, чем мальчиков, жили мы мирно, дружно. Не помню, чтобы кто-нибудь с кем-нибудь поссорился или подрался.
«Всему научили»
— Благодарен директору Роману Семёновичу Парникову — всему нас в детдоме научили. Дрова весной сами заготавливали, и воспитатель Жирков объяснял, в какую сторону лиственницу валить, как ее пилить. Беда, если пила застрянет — намучаешься, пока вытащишь.
Кормили нас три раза в день — каждый раз по ковшику жиденькой каши. А потом пришла белая американская мука, которая почему-то пахла керосином, да так сильно, что в глазах щипало. Зимой мы выносили свои миски с мучной кашей на улицу и замораживали — так керосинный дух улетучивался, хоть и не до конца.
А летом у нас был огород, где сажали капусту, и я с протоки на лошади, запряженной в двухколёсную телегу, возил туда бочку с водой. И картошка там росла. Мы сами все сорняки пололи, картошку окучивали, насекомых-вредителей вручную собирали.
Помню, в один год саранча одолела, и мы копали канавы полметра глубиной, полметра шириной, она в эти ловушки набивалась, потом взлететь не могла.
А как соберут урожай, нас выводили в поле колоски собирать, чтобы ни одного не оставить. И на сенокосе мы работали, специально для нас даже маленькие косы делали.
Ещё занимались птицеводством. На моём попечении было пять куриц, я каждой дал имя. Учёт яиц был строгий: сколько каждая снесла, столько и надо сдать.
Потом разнеслась весть, что в Якутске по пути в Америку остановился Вячеслав Михайлович Молотов, и чтобы его накормить с дороги, нужна курица. Я отдал самую большую. Жалко было, но разве можно гостя, приехавшего издалека, из самой Москвы, оставлять голодным?
И на всю жизнь запомнилось, как 9 мая 1945 года дали мне небольшой отрез красной ткани на колышке и сказали поднять его на крышу, на самый верх. Лестница качалась, а я упрямо карабкался по ней, и было у меня такое чувство, что нет задачи важнее, раз в руках у меня маленькое знамя Победы.
В тот день мы не учились, а за праздничным столом сидели вместе со взрослыми. Нам на радостях даже разбавленной водки налили.
А отца я так и не дождался. 75 лет он считался пропавшим без вести. Оказалось — погиб в 1943-м. Но я до сих пор помню тепло его ладони…
This post was published on 22.06.2023 10:27