«Дела сердечные» врача Владимира Егорова

Cпасением здоровья, а часто и возвращением с того света занимаются сотрудники кардиологических бригад «Скорой помощи». 28 апреля сотрудники «скорых» отметили свой профессиональный праздник. И сегодня наш гость – Владимир Гаврилович Егоров, старший врач смены «скорой кардиологической».

Владимиру Гавриловичу 63 года, он отработал на «Скорой» всю свою трудовую жизнь. Прошёл путь от сторожа до врача кардиобригады. Без преувеличения, медик по призванию.

Сторож-санитар

Стать врачом «Скорой помощи» было мечтой Владимира Гавриловича со школы. А получилось это так – уже заканчивая школу, в десятом классе, увидел юноша по телевизору фильм «Дела сердечные». Фильм был о кардиологической бригаде «скорой». Очень понравилось, прямо запало в душу – как дружная команда медиков спасает людей. И захотел он стать врачом в такой же бригаде. Именно так – не меньше и не больше. И ведь удалось воплотить мечту в жизнь, хоть путь к ней был небыстр и нелегок.

Фото предоставлено героем материала.Сразу после школы пришёл на станцию «Скорой помощи», попросился санитаром. Не взяли – не было мест, да и просто так, с улицы, не брали. Поработал в «Союзпечати» экспедитором, но душа просилась в медицину, поэтому нашёл работу в приёмном покое городской больницы санитаром. Оттуда ушёл в армию.

– Вернулся из армии в 1979 году и сразу снова пошёл в «Скорую», но мне опять отказали, – рассказывает Владимир Егоров. –  Пришёл ещё раз на следующий год, и тут, наконец, повезло – предложили место сторожа. Сказали, потом возьмут санитаром. И вот четыре месяца я отработал сторожем – открывал и закрывал ворота машинам, выезжающим на вызов.  Затем, наконец, перевели в санитары. И я стал работать в линейной бригаде с медиками на вызовах.

Фельдшер-врач

В 1981-м году Владимир поступил в медицинское училище на фельдшера. Из «Скорой» пришлось уйти – студентов на временной основе   на работу брать не разрешалось. И все равно наш герой не собирался даже ненадолго прощаться с медициной – устроился опять в приемный покой хирургии санитаром, учился и работал одновременно. По окончании медучилища, получив диплом, стал уже фельдшером кардиологической бригады. Это было в 1985-м году.

– В это время я работал на «Скорой» в Жатае, уже самостоятельно, – вспоминает Егоров. – Набирался опыта, мне очень нравилось. В это время у меня были хорошие, опытные учителя – врачи Перетолчина В.В., Соловьев В.Г., Климентова М.Д., Жула С.С.

Затем Владимир поступил на медицинский факультет Якутского государственного университета. И тут совмещал учёбу с работой. Днём учился, ночью трудился. В 1992-м закончил институт.

– Заместителем главного врача по лечебной части была тогда Надежда Григорьевна Воробьева, – вспоминает Егоров. – Она сказала: «Ты у нас уже долго работаешь, так что у тебя будет интернатура по «Скорой помощи» с уклоном на кардиологическую бригаду». И с середины интернатуры я уже работал в кардиобригаде.  Наверное, был единственным, кто пришел сразу кардиологом после окончания института. Обычно нужно сначала набраться опыта, поездить с другими врачами. А я уже был с опытом.

Потом, когда построили новое здание, Егорова перевели в бригаду интенсивной терапии.

– Когда я увидел фильм «Дела сердечные», на меня произвело большое впечатление то, как медики оживили человека, когда у него уже была клиническая смерть, – вспоминает врач. – Поэтому я хотел быть кардиологом. Когда поработал в бригаде интенсивной терапии, понял, что именно эта бригада больше реанимирует, возвращает людей к жизни.

Медицина развивалась на глазах

Владимир Гаврилович прошёл долгий путь, на его глазах развивалась медицина.

– Раньше было трудно работать, – говорит он. – Мы не были так хорошо оснащены, как сейчас. И вот однажды к нам приехала группа медиков из Владивостока, делиться опытом. С ними был американец, который работал в службе 911. Он рассказывал, что в Америке везде висят дефибрилляторы – в торговых центрах и т.д. Если что случилось – разбил окошко, взял, к больному подсоединил, и этот дефибриллятор сам показывает – активировать его или нет. Потому что дефибрилляция применяется не во всех случаях клинической смерти – её делают только когда у больного фибрилляция желудочка. Когда больной умирает, в основном, у всех начинается такая фибрилляция. В этот момент желудочек уже не бьётся ритмично, а начинает колыхаться, и, когда бьёшь током дефибриллятора, его работа может восстановиться. При этом человек сам не дышит – ему в трахею вводят трубочку, качают по ней воздух, легкие расправляются, воздух поступает – человек оживает. После того обучения нам сказали – ждем от вас успешную реанимацию.

И вот она случилась – первая успешная реанимация. Привезли на станцию мужчину, утопленника. Констатировали клиническую смерть. Владимир Гаврилович интубировал (ввёл трубочку в трахею – авт.), применил дефибриллятор, как учили, и… о чудо! Человек ожил! Это было счастье, признается Владимир Гаврилович.

Радость спасения

После этого как-то приехали на вызов – а у человека инфаркт. Врач говорит, не все сразу оживают, начинают подавать признаки жизни, у большинства просто начинает биться сердце. Поставили уколы, повезли в больницу, а в машине пациент снова стал умирать… Вот тут и применил свои знания и умения молодой врач, сделал фибрилляцию. Больной задышал и ожил – стал разговаривать, смотреть по сторонам. Это были первые победы, такие важные для начинающего специалиста. Потом больной лежал в больнице, вылечился. С тех пор спасённых становилось всё больше.

Сейчас, когда стали широко применять этот опыт, люди чаще стали оживать после клинической смерти. Когда она наступает, нужно успеть оказать первую помощь в течение 30 минут, потом все – организм уже не восстанавливается.

Говорит, часто многое зависит от поведения родных пациента. Когда они суетятся, вмешиваются в действия врача – это очень мешает. Сейчас часто в фильмах по телевизору показывают прием дефибрилляции – врач прижимает наконечники дефибриллятора к груди пациента, кричит: «Разряд!», и от удара током человек оживает. И потому не раз бывало, что родные требовали применять дефибрилляцию, возмущались – «Почему не делаете?!»

– На самом деле различают несколько видов остановки сердца, – объясняет врач. – Если наблюдается полная его остановка или сердце не бьется, но по ЭКГ видно, что есть тахикардия, аритмия, то в этот момент дефибриллятор нельзя применять. Он нужен только при фибрилляции.

Опасная работа

В работе реанимационной бригады бывает много разных случаев, рассказал врач. И служба у работников «Скорой помощи» не только сложная, но и опасная.

– Как-то я пришел на дежурство, поднимаюсь по лестнице, а навстречу мне фельдшер смены спускается, – вспоминает Владимир Гаврилович. –Перекинулись приветствиями. Она говорит: «На вызов поехала». Я поднялся, переоделся. Чуть позже вызов – машина «Скорой» врезалась в бульдозер, передняя часть вся смята. Подъехали, я открываю кое-как дверь – девушка-фельдшер, с которой несколько минут назад здоровался, разговаривал, сидит вся белая… У неё был открытый перелом бедра, прямо кость торчала, нога практически была оторвана, висела на куске кожи. Поставили ей обезболивающий укол, поставили шину, увезли в больницу. Я всё переживал, что ногу ампутируют. Но обошлось, после операции нога стала чуть короче, но сохранили. Она тогда училась на медфаке, двое детей у неё. Слава богу, живая осталась, сейчас работает врачом в больнице.

От команды зависит многое

Бригада «Скорой» становится единым организмом, говорит Егоров. Когда долго работаешь вместе, понимаешь друг друга с полуслова.

– Когда у тебя хорошие помощники, ты уверенно себя чувствуешь, – говорит Владимир Гаврилович. – Были у меня такие хорошие фельдшеры, например, Тамара Солдатова, с которой мы проработали восемь лет. В реанимационной бригаде со мной долго работала фельдшер Людмила Канина. Она старше меня, но мы с ней были единое целое. Они понимали меня с полуслова, иногда даже достаточно было одного жеста. Мы даже в отпуск уходили с Людмилой вместе, чтобы потом выйти одновременно. Был такой санитар Андрей Мишарин, очень хороший, шустрый и в кардиограммах разбирался. Мы приезжаем на вызов. Он снимает пленку и сам уже видит – тут инфаркт. А фельдшер или сестра уже начинает без лишних объяснений готовить лекарство. Мне остаётся протянуть руку. Это очень важно, когда счет идет на секунды.

Многие помощники Владимира Егорова сами потом стали врачами. Сам Владимир Гаврилович обучал людей, как проводить реанимацию.

Когда больной не помнит, помнят другие

– Как-то с сыном мы пошли в больницу, а кругом все здороваются, – рассказывает Владимир Егоров. – Сын был удивлен, что все меня кругом знают. Ну а как иначе – я ведь столько лет проработал, сколько у меня однокурсников было в училище, университете, все они в больнице работают. Бывает, что и на улице узнают пациенты, подходят, заговаривают. Как-то иду по улице, подходит мужчина и говорит: «Здравствуйте, доктор, я только вас вызываю к матери». Я не вспомнил, а он рассказал, что не могли вывести мочу у старенькой женщины, его матери, а я вывел. И с тех пор он подсчитывал, когда моё дежурство, и вызывал именно меня. Конечно, это приятно. Но зачастую спасённый тебя не помнит – он ведь без сознания, поэтому особенно благодарны бывают родственники.

В смену у бригады «Скорой помощи» бывает по 8-10 вызовов.  Семья врача понимает, что у него очень ответственная работа, и во время дежурства никогда не отвлекает телефонными звонками. Могут позвонить только если что-то очень срочное. И когда глава семьи спит, никто не шумит – даже маленькие внучки знают это правило и не нарушают его, ведут себя тихо.

Врач «Скорой» должен быть быстрым

Сейчас Владимиру Гавриловичу 63 года, он работает старшим врачом смены, на вызовы уже не ездит.

– Я считаю, у врача «Скорой помощи» должен быть «потолок», – говорит он. – Врач «Скорой» не должен быть старым, ему нужно быстро двигаться, оперативно соображать. Вот приезжаю я на вызов, а там с пятого этажа, где лифта нет, кричат – «Быстро, быстро!». Естественно, поднимаешься бегом. Мои помощники часто говорили мне: «Вы так быстро бегаете, хотя бы квартиру скажите, куда побежали». Спортом не занимался особенно, сам по себе такой.

И как человек с большим опытом работы на «Скорой», Егоров наметанным глазом сразу различает – кто из молодых «скоропомощной», а кто – нет. «Скоропомощными» он называет тех, кто шустрый, схватывает всё на лету.  Важны именно быстрота мышления, скорость мыслей и действий. А вот человек от природы медлительный, долго думающий в «Скорой» не задерживается. И такое чутьё ещё ни разу не подвело опытного врача. Также психологически человек должен быть готовым – люди ведь все с разными характерами, и иногда надо бывает надавить, когда человек, скажем, капризничает.

Есть кому передать дело

Будучи старшим врачом смены, Егоров сейчас руководит её работой. Диспетчер хоть и опытный фельдшер, но бывает, что нужно подсказать, какую бригаду или какого именно врача отправить на данный вызов. Бывает, врач может позвонить и посоветоваться с более опытным коллегой.

– Когда ездил на вызовы, – всегда учил молодых, – говорит врач. – Говорил им: «Вот смотрите, как нужно заполнять карточки, как осматривать больного. Это нужно вам самим, завтра будете работать сами. Как-то один молодой не мог сдать зачет по реанимации. Я его ругал: «Это нужно тебе, а не мне, я уже все это знаю. Поедешь на вызов и что сделаешь?» Он обижался. Но потом все-таки сдал зачет. А однажды встретил меня в коридоре и поблагодарил: «Вы были правы. Я приехал на вызов, а там клиническая смерть. Я сразу вспомнил, чему вы учили».

– Когда что-то случается, особенно, если на руках умирает ребенок, это очень тяжело, – признается врач. – Очень многие этого не переносят, уходят. Сейчас работать стало легче – есть стандарт реанимационных действий, да и инструменты стали современные. И радует то, что у нас много талантливой, перспективной молодежи. За ними – будущее нашей медицины, нам есть кому передать наше дело.

Вот так, своим упорством и трудом Владимир Гаврилович Егоров добился исполнения своей мечты – стал врачом «Скорой помощи» и спасает людям жизни уже многие годы, а сейчас – делится своим бесценным опытом с новым поколением врачей.