Центр социального обслуживания»Тирэх»: дом, где поддержат и помогут

Андрею 56 лет. 27 из них он провел в местах не столь отдаленных. В первый раз оказался там в 1985-м – прямо с проводов в армию. В 1990-м освободился, месяц или два погулял и опять, как он говорит, «устроился». Так и пошло по накатанной. За что сидел? За хулиганства, за кражу. Потом бомжевал. А месяц назад «милиционер», как он сказал, привел его в «Тирэх».

«Себя в кучу собираю»

– Об этом доме я не знал. Просто видел его. И я благодарен этому дому. В первый раз таких людей встречаю. Весь разговор – не на «ты», а на «вы»: будьте любезны, пожалуйста. Я в шоке. И отношение здесь доброе. Со мной так по-доброму – только мама когда-то.

А здесь за тобой, действительно, как за ребенком. Помогают. И в ответ помочь хочется. Потому что не заставляют. Мне тут даже не стыдно полы помыть. С тобой по-человечески – и ты по-человечески.

Хотя есть такие, которые пришли, помылись, переоделись, поели и ушли – на свои места.
А я буду тут жить, пока меня не выгонят. Если выгонят… Опять на улицу и снова в запой. Вот в этот паразитический образ жизни.

Что бы хотел сказать тем, кто сейчас в похожей ситуации? А они меня не послушают. Будут стоять на своих принципах. Вся эта канитель – пьянка, наркотики – она не отпускает. Хотя я против наркотиков. Наркоманов не уважаю. Их и в лагерях не уважают.
Пока сам себя в кучу собираю. После 27 лет отсиженного я здесь будто заново родился. За других говорить не могу. А у меня так.

Андрей – один из тех, кто живёт сейчас в отделении социальной адаптации «Тирэх» Республиканского комплексного центра социального обслуживания.

«Сложные случаи»

Здесь шесть палат, в каждой – от 11 до 15 койко-мест, а всего их 80. Заняты не все – не сезон.
– Весной многие уходят, – рассказывает директор центра Наталья Николаевна Пахомова. – Но в этом году никто не ушел. Хотя летом у нас народу меньше. Вот в конце октября – аншлаг. Все койки заполнены. Если их не хватает – обращаемся в некоммерческие организации, с которыми взаимодействуем.

В социум наши постояльцы возвращаются редко. К нам ведь приходят очень запущенные – не только по состоянию здоровья, а полностью потеряв социализацию и контакт с реальным миром.
Приходят сами или по ходатайству, например, полиции.

А мы – перевалочный пункт: должны установить личность, восстановить документы, оформить пенсию или инвалидность и распределить – кого в соответствующие дома-интернаты, кого трудоустроить.

Но к нам ведь возвращаются. По пять раз, по десять. И по столько же раз нам приходится восстанавливать им паспорта, каждый раз платя госпошлину.

У нас большой опыт и в деле восстановления гражданства, хотя судебные дела тянутся долго – по три года, по пять лет. За прошлый год – десять иностранцев из ближнего зарубежья: Таджикистан, Украина, Азербайджан, Армения. Кто-то ещё со времён Советского Союза остался. Так что и с диаспорами тоже отрабатываем.

Но бывают и сложные случаи. Есть у нас один глухонемой постоялец, личность которого мы никак не можем установить. По всей России запросы рассылаем – отовсюду отказы.

«Мужчин больше»

– А так у нас тут и женщины, и мужчины. Мужчин больше, в основном, из мест лишения свободы. К примеру, в прошлом году мы обслужили 560 человек, из них 140 отбыли сроки заключения.

Но недавно и по линии МВД открыли отделение социальной адаптации. Это очень востребовано.
Тут системная работа нужна, комплексный подход.

Очень важно межведомственное взаимодействие. Например, медицинские анализы нам делают в короткое время: ведь к нам попадают люди с туберкулезом, сифилисом, ВИЧ-инфицированные.

Поэтому, хоть мы и не медицинское учреждение, но у нас все по СанПиНу, и постоянно строгие проверки, которые мы, кстати, проходим без единого замечания.
В год один раз – полная диспансеризация всех по ОМС.

У нас тут и медицинский изолятор, и карантинная зона. В прачечной – дезинфекционная камера, где пропариваются все вещи, поступающие от населения. Да, мы принимаем вещи в хорошем состоянии, и особенно нужны мужские.

«Вытягивать до последнего»

– Главная проблема наших постояльцев в том, что они отвыкли работать, а основной упор в социализации – трудотерапия.

Весной те, кому позволяет здоровье, едут в фермерские хозяйства на посадку, а осенью – на уборку урожая. Есть возможность поехать в крестьянское хозяйство дояркой или дояром.

Мужчины с удовольствием идут в питомник «Байанай», где разводят собак – им нравится эта работа.
Трудоустраиваем и в управляющие компании с проживанием – там предоставляют койко-места.
Кто-то удерживается, а кто-то к нам возвращается – пятьдесят на пятьдесят.

Женщины шьют, вяжут. Те же рукавицы – как без них зимой? Потом сами и носят. Или когда маломобильных увозят в больницу, на них надеваем.

Для маломобильных, лежачих и колясочников, у нас отдельная палата. Им, конечно, оформляют инвалидность и переводят в соответствующие учреждения.

Я уже говорила, что мы вроде перевалочного пункта: срок пребывания у нас – от одного дня до шести месяцев, до устройства в дома-интернаты с оформлением инвалидности или до трудоустройства.

За это время мы стараемся давать им старт. И психологи с ними работают. Но… профилактика важнее. С детского сада, со школы. И общество не должно отворачиваться. Помогать надо друг другу, поддерживать, до последнего стараться вытягивать.

Не жаловаться: «Ой, у нас тут бомж», – а звонить в полицию. Они приедут, подберут, привезут к нам. Возможно, и спасете кого-то. Но, в идеале, таких домов, как наш, не должно быть. Человек должен жить в своем доме со своей семьей.

Три сотрудника и тревожная кнопка

26 августа прошлого года при Республиканском комплексном центре социального обслуживания по поручению правительства в пилотном режиме было открыто отделение на 10 койко-мест для оказания помощи совершеннолетним гражданам, находящимся в состоянии алкогольного опьянения. Проще говоря, вытрезвитель.

С 26 августа до 31 декабря сюда поступил 281 человек. Половина из них – те, кого называют «бомж» и «бомр».
– Человек без работы – потенциальный бомж. Это для нас такой тревожный звоночек, – подчеркивает директор центра Наталья Пахомова.

А с 1 января нынешнего года по 30 апреля сюда поступило уже 786 человек. Работают из них 242. Что и следовало доказать.

Доставляют сюда только сотрудники полиции. В санпропускнике происходят досмотр и осмотр личных вещей в присутствии сотрудника правоохранительных органов. Личные вещи, запрещенные вещества – все фиксируется. Потом санобработка и медицинское освидетельствование.

Отрезвление происходит только естественным путем, то есть предоставляется койко-место и питьевой режим до 24 часов. Если за это время гражданин не протрезвеет – время продлевают.

Дежурят в вытрезвителе три сотрудника. Все они относятся к центру – фельдшер, санитары, уборщики. Но есть тревожная кнопка, и в течение трёх минут на вызов прибывает Росгвардия.

При этом Наталья Николаевна отмечает, что за все время работы вытрезвителя «действуют» обычно 3-4 койки, а не все десять. «Мы рады», – говорит она, и это действительно повод для радости.