Будни военного госпиталя, где восстанавливаются раненые на специальной военной операции якутяне

Адрес Окружного военного клинического госпиталя, что на окраине Ростова, теперь знаком многим якутянам. Именно сюда привозят раненых военнослужащих из зоны специальной военной операции. Именно сюда, бросив все свои дела, едут родственники наших героев.

Перевалочный Ростов

Готовясь к командировке в чеченский Гудермес на специально организованные в Российском университете спецназа (РУС) курсы военкоров, решил, что на обратном пути надо навестить раненых земляков в каком-нибудь военном госпитале.

Конечно, в Москве это сделать было бы проще, как это позже и случилось. Но в Едином координационном центре (ЕКЦ) при Постпредстве РС(Я) мне посоветовали заехать в Ростов или Моздок: «Там тоже наши раненые есть».

Сказано – сделано. После окончания курсов проводил коллег домой, а сам направился в Ростов. По приезду закинул вещи в гостиницу и сразу к нашим ребятам.

Предварительно списался с руководителем недавно открывшегося в Ростове опорного пункта ЕКЦ Верой Душкевич, которая свела с работающими здесь нашими волонтёрами. «У них будет актуальный список раненых. Он каждый день меняется», – пояснила она.

Честно говоря, на этих словах стало как-то не по себе. В голове засверлила предательская мысль: «Может, список меняется, потому что вчерашний 300-й сегодня уже стал 200-м?».

Как оказалось, всё не так трагично. Дело в том, что Ростовский госпиталь используется как перевалочный пункт к местам дальнейшего лечения. Поэтому прибывшие раненые находятся здесь два-три дня, а затем направляются в другие военные госпитали. Кроме отдельных тяжелораненых, которым не рекомендованы длительные перелеты.

Собранно, по-деловому

Госпиталь находится на окраине города. Но сюда доходят рейсовые автобусы, маршрутки и, конечно, вездесущие ростовские таксисты.

Договорившись встретиться с волонтёрами у контрольно-пропускного пункта, приехал чуть раньше назначенного времени. Промозглый осенний вечер, накрапывающий дождь плюс усталость после ночи в поезде сделали своё дело – настроение не ахти.

Но когда видишь, что один за одним из КПП выходят-заходят посетители с авоськами, сами перебинтованные раненые, начинаешь понимать, что все твои неудобства – это ничто.

Что характерно, ни до посещения раненых, ни после я не увидел здесь каких-то плачущих навзрыд мам, жен, сестер. Наоборот, царят неподдельное спокойствие и деловой настрой. А ещё заметно, что у всех какой-то собранный взгляд, говорящий об одном – надо жить!

И ещё, вопреки басням о повальном пьянстве, здесь и далее не увидел ни одного подвыпившего пациента. Хотя торгующие алкоголем магазины находятся в шаговой доступности от КПП и ходячие раненые при желании могут пронести в палаты всё что угодно. Благо никого не унижают осмотрами пакетов.

«Новеньким» – особое внимание

Вскоре подъехали волонтёры – Герасим Парников и Павел Скрыбыкин. Ребята работают в Ростове уже не первый день. Арендовали жильё и машину, без которой здесь делать нечего, ведь им приходится мотаться с гуманитарными грузами не только по немаленькому Ростову, но и туда, где расквартированы воинские части с мобилизованными якутянами.

Знакомимся, оформляем пропуски и проходим на территорию госпиталя. Кстати, особой бюрократии здесь нет.

– Сначала зайдём за обновлённым списком, а потом уже пойдём по корпусам, там и поговорите с земляками, – говорит Герасим и ведёт в какое-то служебное помещение. По всему видно, парни здесь не в первый раз, хорошо ориентируются на большой территории госпиталя.

После небольшой заминки (полные личные данные с номерами палат и характером ранений первому встречному, понятно, не дают) получаем список.  Волонтёры внимательно его изучают и сразу отмечают «новеньких», которых надо навестить в первую очередь и справиться, в чём они нуждаются.

Идём в ближайшее отделение, Герасим на ходу созванивается с подопечными, договариваемся встретиться в фойе с Михаилом Т.

История «Суеты»

Встреть я его на улице в обычной жизни, то и не обратил бы внимания. Обычный мужик, лет под сорок. Однако уже через несколько минут разговора понимаю, передо мной сидит настоящий герой.

Сначала, конечно, мнётся и с неохотой начинает рассказывать свою историю.

– Сам я из Олёкминского улуса, – говорит Михаил. – Работал десантником-парашютистом в местном отделении «Авиалесоохраны». Как оказался на специальной военной операции? После горячей летней поры на работе уже подумывал пойти контрактником, так тут мобилизация как раз подоспела.

Сам я служил на Морфлоте подводником. Да работа наша на тушении лесных пожаров требует хорошей физической и психологической подготовки. Так что несколько недель на полигоне дались довольно легко. Сразу определили командиром отделения.

Кстати, прямо там во время боевого слаживания приехала навестить жена. Мы уже много лет в гражданском браке. Прознав, что мобилизованных могут зарегистрировать без очереди и не по месту прописки, наконец-то оформили отношения.

На следующий день отпросился съездить к ней в гостиницу, да не успел. С утра объявили погрузку в самолёт, новоиспеченная законная супруга только и успела, что проводить. Ну, ничего, скоро встретимся (уже через сутки Михаил улетел долечиваться с остальными ранеными на Дальний Восток, – Ф.Г.).

– Много земляков в части?

– Очень много. Олёкминские, среднеколымские, алданские. Из Якутска много парней. Ещё на полигоне мы попросили, чтобы нас вместе отправили. Это там, на гражданке, мы можем ещё как-то по районам делиться, а здесь мы все земляки, якутяне.

– Как получил ранение?

– Зашли в известный по информационным хроникам крупный освобождённый посёлок. Начали работать. Но буквально с первого дня по всему периметру жилого сектора стала работать артиллерия. Причём били без разбору. Складывалось полное ощущение, что «всушники» обстреливают посёлок чисто по злобе и в буквальном смысле уничтожают его. Без атакующих действий, только артиллерийские обстрелы.

Мы стояли на передней к врагу окраине села. В один день по нам стал бить танк. Прицельно так, со знанием дела. Я как командир отделения принял решение отступить к заранее присмотренному частному гаражу, где прежний хозяин соорудил настоящее бомбоубежище с бетонными стенами и очень узким проходом.

Нас было четверо. Отступали парами. Я с молодым бойцом из Приморья был замыкающим. Эта сволочь в танке нас заметила и стала бить по нам. Несколько выстрелов пришлись совсем рядом. Первые двое довольно быстро добежали до гаража. Тут рядом с нами раздался ещё один взрыв.

Ну, думаю, пока он перезаряжается, надо добежать до заветного укрытия. Рванули что есть мочи. Успели. Забегаем в гараж, а эти двое сидят себе на полу. Спрашиваю: «Чего не спускаетесь?». «Так приказа не было». «Быстро в укрытие!».

Проход там, понятное дело, совсем узкий. Солдату в полной экипировке приходится буквально протискиваться.

Через несколько секунд раздался взрыв. Помню, как вылетают ворота, и пронзительная боль в правом плече. Знаешь, какая-то непривычная, реально пронизывающая весь организм боль. Со мной много чего случалось. Представляю, что такое порог боли. Но в этот раз было что-то совсем другое.

Тут же вижу, что и второму досталось. Видимо, на шоке инстинктивно попытался выйти из гаража, но сразу понимаю, что настоящее укрытие только здесь, несколькими метрами ниже.

Хватаю бойца, и спускаемся вниз, там перевязались. Тем временем наверху раздались ещё несколько взрывов. Затем наступила тишина. Понимая, что мы сами не сможем эвакуировать раненого, принял решение самостоятельно выйти на командира роты.

Выбравшись наружу, короткими перебежками добежал практически до другой окраины посёлка и сообщил о случившемся. На карте точно указал расположение гаража, благо, в лесоохране нас хорошо обучают обращению с картами. Вскоре специальная команда организовала эвакуацию моих бойцов.

– Получается, этот парень с Приморья заново родился в этот день? Что с ним? Живой?

– Конечно, вот совсем недавно видел, как его на каталке в курилку повезли. Три дня назад вместе приехали из Донецка.

– Что будешь делать после лечения?

– Даже не знаю. Осколок ещё в руке. Врачи говорят, что после операции до полного восстановления понадобится несколько месяцев. Как раз к тому времени снова пойдут лесные пожары. Так что выбор у меня небогатый – либо в тайгу огонь тушить, либо сюда.

– А какой у тебя позывной?

– «Суета», – впервые за время беседы улыбается Михаил.

– ?

– Ну, видимо, потому что никому не давал покоя. Ни на полигоне, ни на линии соприкосновения. Ни командованию, ни подчинённым бойцам. Всегда требую, что положено – как по вооружению, так и по питанию, обмундированию, условиям быта и т.д.

– Молодец. Давай выздоравливай! Спасибо за всё.

…Вот такая вот история «Суеты». И таких историй в каждой палате огромного госпиталя по несколько штук.

Юрьич

Когда мы уже прощались с Михаилом, с верхнего этажа бодрой походкой спустился мужчина, подошёл к моему собеседнику и обнялся, как старый знакомый. Заговорили.

Как выяснилось, это военный пенсионер Олег Саранцев. Родом из Олёкминска, долго работал в Хангаласском районе в системе УФСИНа. Уже не первый год живет в Ростове. Однако с малой родиной связь не теряет. Как только узнал, что в госпиталь стали поступать земляки, стал помогать чем может.

А Юрьич, именно так его величают многие земляки, действительно много чего может. Съездить в Минводы встретить отца и жену раненого олёкминского парня. Разместить их у себя на квартире. Покупать раненым необходимое. И всё, конечно, абсолютно безвозмездно.

Впрочем, мой новый знакомец заслуживает отдельного рассказа.

Федор ГРИГОРЬЕВ,

наш спецкор. Якутск—Ростов-на-Дону—Грозный