Александра Прокопьева: «Археолог — профессия штучная»

Научный сотрудник Института гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН Александра Николаевна Прокопьева – потомственный археолог. С детства видела, как папа – работник Якутского государственного университета и сотрудник Мегино-Кангаласского краеведческого музея – приносил домой разные черепки, размышлял над ними, а потом бережно склеивал, восстанавливая форму. А еще он вел археологический кружок в школе, и Шура с начальных классов видела не только их занятия, но и настоящую работу в поле.

«Это страсть»

— Когда я была классе в третьем-пятом, недалеко от нашего дома, в местности Маамыкаан, они проводили раскопки, и я то и дело бегала туда посмотреть, что там нашли на этот раз. А после восьмого класса отправилась в настоящую экспедицию: мы работали возле села Балыктаах, в местности Кердюгэн, изучали поселение кулун-атахской культуры. В одной из ям было найдено захоронение ребенка двух-трех лет. Позже я написала статью о найденных во время этих раскопок материалах — так и начался мой путь в археологию. Хотя я не рвалась стать именно археологом, думала просто выучиться на историка. Но постепенно меня затянула эта страсть – открывать то, что было скрыто в течение многих веков. Да, это действительно страсть – держа в руках предмет, которого человеческие руки в последний раз касались много столетий назад, хочешь раскрыть его историю и лучше понять эпоху, когда он был создан. И вот что еще интересно: трое из участников той экспедиции впоследствии поступили со мной на исторический факультет и стали педагогами и музейными работниками. Это если говорить о пользе школьных кружков для развития науки.

Хотя сейчас организовать участие школьников именно в раскопках гораздо сложнее: право вести археологические раскопки имеет только специалист со специальным разрешительным документом – Открытым листом, для чего необходимо иметь историческое образование и работать в организации, в уставе которой прописана возможность проводить их. Соответственно, школам необходимо участие профессионального археолога в экспедиции, что получается не всегда. Например, наш институт несколько лет работает с Бердигестяхской школой в лагере «Сюмэ», и по мере возможности археологи стараются выезжать с детьми. Мегино-Кангаласский краеведческий музей продолжает работать со школьниками, делая упор на краеведение, а в Хангаласском улусе много лет работает экспедиция «Эллэяда». Подобные инициативы очень важно поддерживать — так зарождается любовь и бережное отношение к родным местам.

«Культурный контекст и местный фольклор»

— Краеведы проводят важную и не всегда заметную работу – собирают сведения, записывают свои наблюдения об истории и современной жизни наслегов и улусов. Пообщаешься с ними – и в голове складывается целостная картина, узнаешь факты, которых не найти в книгах. А где нет краеведов, люди мало что помнят – не знают ни названий покосов, ни названий аласов, не говоря уже о тех, кто там жил. Устная история умирает без своих носителей, поэтому надо стремиться сохранить эту связь поколений.

И вот здесь мы подходим к более серьезной проблеме. Если мы хотим знать свою историю, нужно воспитывать собственные кадры. Но проблема в том, что археолог – профессия штучная, и это не только у нас – везде. Специалистов же нам нужно много – территория республики огромная и большей частью малоизученная, хотя история-то богатейшая: Якутию в разные эпохи населяли представители различных культур, но оставшиеся после них многочисленные следы еще не все обнаружены и исследованы. В идеале в каждом улусе (я бы даже сказала — в каждом наслеге, хотя это, конечно, мечта) должен быть свой археолог, свой этнограф, знающий культурный контекст и местный фольклор, что важно для эффективной работы.

«Польза обоюдная»

— Сама я чаще всего езжу работать в свой родной улус, где нам всемерную поддержку оказывает Мегино-Кангаласский краеведческий музей – помогает с транспортом и сбором информации, связывает с краеведами, работники музея участвуют в наших экспедициях. Польза, кстати, обоюдная: найденные во время раскопок материалы мы сдаем им. Я уже упоминала о местности Маамыкаан, куда в детстве ходила к папе на раскопки. Так вот позже экспедицией нашего института там были сделаны уникальные находки. В мужском захоронении XVII века сохранились очень оригинальные, на данный момент единственные берестяные ножны с узором, выставленные сейчас в экспозиции Мегино-Кангаласского музея. Мастер-кузнец Алексей Климовский, много лет участвующий в наших экспедициях, сделал копию этих ножен – они очень удобны в полевых условиях: береста вытягивает влагу, и нож в них не ржавеет. Кстати, Алексей и его коллеги занимаются восстановлением технологий производства средневековых ножей и очень продвинулись в этом деле – у них есть несколько вариантов восстановленных берестяных ножен XVII-XVIII веков.

А из женских украшений, сданных в этот музей, упомяну найденную в Рассолоде редкость того же XVII века — гривну с одним изгибом, тогда как обычно этих изгибов бывает четыре-пять. Из одежды – женский кожаный наряд хорошей сохранности, тоже единичный экземпляр, на котором отчетливо виды и линии швов, и где какое украшение было закреплено. Наглядное пособие для мастериц! Правда, не все найденные нами материалы музей может выставить из-за нехватки оборудования и специальных витрин, но ближе к зиме мы планируем провести с ними ряд мероприятий, основанных на этих находках. Думаю, мастерам это будет особенно интересно и полезно.

Могильник Тыгынидов

— Из наиболее подробно изученных улусов на сегодня наряду с Мегино-Кангаласским можно назвать Чурапчинский, и дело здесь не только в транспортной доступности. Например, Хангаласский улус расположен в этом смысле очень удобно, а изучен при этом не так подробно, хотя потенциал у него большой.

В числе наиболее известных археологических памятников на хангаласской земле – могильный комплекс Истээх Быраан. Он занимает площадь в несколько гектаров и на сегодня считается самым крупным в Якутии. Захоронения находятся на нескольких мыранах (сопках) — как у подножий, так и на вершинах. Самое раннее из обнаруженных там захоронений – захоронение подростка с батасом (вид холодного оружия) и конем — датируется XV веком, а хоронили там вплоть до начала прошлого столетия.

В 1980-х годах археолог Федор Федорович Васильев открыл у подножий сопок могильник, названный «Ат Дабаан», и это внесло путаницу в названия. С 2003 года там работала саха-французская экспедиция, получив много интересных материалов о питании, состоянии здоровья и причинах смерти похороненных в этом могильнике якутов, было снято несколько документальных фильмов, опубликованы статьи и монографии — и везде фигурировало название «Ат Дабаан». Но после ходатайств жителей Жерского и Октемского наслегов, где он расположен, в список достопримечательных мест его внесли как «Истээх Быраан». Поэтому при составлении плана проведения работ в этом комплексе мы решили использовать название «Истээх Быраан».

Первые раскопки в этой местности были проведены в 1933 году экспедицией Якутского областного музея, в числе участников которой был известный ученый Гаврил Васильевич Ксенофонтов. Главной целью было изучение могилы Мазары Бозекова, и в тот момент было точно известно, где он погребен. Сохранились дневники участников экспедиции, некоторые протоколы, а также рисунки. Из них следует, что было изъято около 20 предметов, в том числе седло, лук, стрелы, колчан, деревянные и кожаные сосуды и прочее. Но в них ничего не говорится об изъятии останков Мазары, не сохранилось документов и об их передаче в другие учреждения. А с течением времени некоторые материалы и часть документации были утеряны, поэтому сохранившаяся часть нуждается в упорядочении.

«В активной фазе»

— Этой весной научный коллектив под руководством доктора исторических наук Розалии Иннокентьевны Бравиной выиграл грант Российского научного фонда, и сейчас мы находимся в активной фазе проведения исследований комплекса Истээх Быраан. В наших планах — установление границ, составление карт, систематизация памятников, каталогизация находок и многое другое.

Могильники такого масштаба очень важны в изучении истории общества. В погребальном обряде всегда отражается отношение социума к умершим. Это видно по размерам могильных конструкций, расположению могил относительно друг друга, составу сопроводительного инвентаря, наличию привозных вещей, включая так называемые предметы роскоши.

Предстоит и большая работа с архивными документами — протоколами, рисунками, планами, дневниками экспедиции 1933 года. За почти столетнюю историю изучения могильного комплекса накоплено достаточно материала, чтобы приступить к его теоретическому осмыслению. К тому же благодаря Розалии Иннокентьевне лаборатория археологии института обладает необходимыми кадрами, специализирующимися на погребальных памятниках.

Среди участников гранта — молодые научные работники Денис Петров и Владислав Сыроватский, лаборанты Лидия Иванова и Алексей Новгородов. Все они ведут лабораторные и камеральные работы, обладают солидным полевым опытом. Денис и Владислав давно возглавляют свои археологические отряды, серьезно занимаются наукой и имеют высокорейтинговые научные публикации.

«Обнадеживающие результаты»

— Институт и НОЦ «Север» очень помогают и поддерживают в налаживании связей с другими научными центрами, проведении междисциплинарных исследований. К нам приезжали археологи и антропологи из других городов, лаборатория проводит совместные исследованиями с археозоологами, палеонтологами и палеоботаниками, и этот обмен опытом всегда идет на пользу. У института накоплена уникальная коллекция археологических материалов, работа над которой постоянно повышает нашу квалификацию. Помимо этого, мои коллеги прошли курсы повышения квалификации по консервации и реставрации, картографии и геодезии и так далее, так что мы уверены в своих силах и постараемся наиболее качественно выполнить этот проект.

В ходе разведочных работ уже получены обнадеживающие результаты: обнаруженные артефакты имеют очевидное сходство с материалами экспедиции 1933 года, хранящимися в Якутском музее имени Ярославского. Тогда работа была проведена под осень, при коротком световом дне и неблагоприятных погодных условиях, и, видимо, часть предметов обронили, а часть могли оставить из-за плохой сохранности. В предполагаемом погребении Мазары мы нашли остатки плети, пояса, конского убранства, пуговицы, а в протоколе описаны в точности такие. Позже, при лабораторном изучении ножа Мазары, у нас возникло предположение, что он был левшой. Однако чтобы подтвердить это или опровергнуть, нужно изучить не только остальные предметы из захоронения, но и другие свидетельства.

Сейчас мы приступили к выявлению всех ранее изученных погребений в этом комплексе, формированию единой карты и базы данных. Мы тесно работаем с администрацией и жителями Жерского и Немюгюнского наслегов, и, пользуясь случаем, хочу поблагодарить главу Жерского наслега Егора Васильевича Исакова и учителя, известного краеведа Немюгюнского наслега Прокопия Романовича Ноговицына за сотрудничество.

В могильном комплексе остаются еще не изученные погребения, и, возможно, для будущих археологов они дадут больше информации о наших предках, так как наука не стоит на месте и постоянно развивается.

«Терра инкогнита»

— Работы предстоит много, и не только в Истээх Быраан. Я уже говорила, что с точки зрения археолога наша республика — большей частью терра инкогнита, неизвестная земля. Специалистов мало, да и лето короткое, плюс другие причины – транспортная, денежная. У нас же очень много оборудования, и в экспедицию едет целая команда, включая студентов и волонтеров.

Сегодня археология – одна из самых дорогих наук. На полное изучение одного памятника, начиная от датирования и заканчивая антропологическими и археозоологическими исследованиями, необходимо несколько сотен тысяч рублей, а в идеале счет идет на миллионы. Самая трудоемкая и дорогостоящая работа проводится в зимнее время в лабораторных условиях. К сожалению, финансовые условия не позволяют проводить такие полномасштабные работы, какие хотелось бы.

Но в последние годы улусы и наслеги стали более заинтересованными в проведении археологических работ на своей территории, и это не может не радовать. Например, в 2021 году администрация Амгинского улуса пригласила нас, заключив трехлетний договор о сотрудничестве с покрытием финансовых расходов. В качестве предварительных работ мы побывали в етехах с сохранившимися строениями, местами, о древней истории которых амгинцам хотелось бы узнать больше. В итоге был составлен план работ, и первый год уже отработан: со студентами исторического факультета СВФУ мы провели разведочные работы на знаменитом памятнике кулун-атахской культуры Сырдык Сулус. Думаю, это был незабываемый опыт для студентов – провести лето на берегу Амги, изучая памятник, открытый Анатолием Игнатьевичем Гоголевым, где работало несколько поколений якутских археологов. В следующем году мы обязательно вернемся туда и продолжим начатое.